Тамбовские губернские ведомости. - 1900, № 7. Стр. 3-4.

Суббота, 1900 года, 15-го января.

КОРРЕСПОНДЕНЦИИ.

Село Талицкий Чамлык,

(Усманского уезда).

Чрезвычайно редки, в наше время погони за теплым местечком, люди, посвятившие одному излюбленному делу всю свою жизнь, не смотря на все невзгоды, связанные с ним. Это — те алмазы, те могикане убеждения, которые все еще попадаются кое-где в мусоре обывательского прозябания, — и одним своим существованием способные поддержать колеблющихся... И мне кажется, что на них должно указывать, так как давным-давно известно, что „пример — лучший учитель", — и указывать с тем большею настойчивостью, чем реже становится таких «примеров».

Сравнительно недавно — учителю земской школы с. Талицкого Чамлыка Василию Петровичу Пальмину исполнился 25-летний юбилей его педагогической деятельности: 25 лет ужасного труда при невозможной обстановке, с риском каждую минуту потерять любимое дело, с нищенским окладом жалованья. Много ли отыщется лиц, способных вынести все это да еще в такое время, когда школьное дело только еще начиналось, когда к нему все относились с недоверием, когда ему шаг за шагом приходилось отвоевывать себе место и признание со стороны общества... Почтенный ветеран — педагог может гордиться тем, что его деятельность оказалась в высшей степени продуктивной: ничтожная горсть учеников в 15 ч. выросла теперь в довольно солидную цифру — 120 и вместо одного потребовались сразу три учителя. Но не бодрым победителем выходит он из этой борьбы: сила сопротивления была слишком велика и об нее разбилось железное здоровье культурного солдата: в настоящее время Пальмин — больной старик, принужденный 2 месяца тому назад прекратить занятия в любимой школе, хотя пока еще он числится учителем; какое ужасное положение жить с мыслью, что вас завтра могут выкинуть на улицу, как ненужную ветошь. И как больно становится за культурных работников, которые вырабатывают будущее России, при мысли о их полной необеспеченности!

Но пока что, я беру на себя смелость поздравить почтенного юбиляра от лица русского общества с честно пройденным им путем и поблагодарить его за ту несомненную крупицу пользы, которую внес он в огромное здание мировой культуры, и думается мне, что земство, являющееся пока лучшим выразителем общественного русского мнения не бросит своего верного сподвижника. Ах! как хотелось бы верить этому!...

Письмо о рязанско-уральской жел. дор.

Соломенная дорога.

Тамбово-камышинская линия рязанско-уральской железной дороги известна под именем «соломенной дороги». Линия эта, несмотря на то, что она существует уже более 5 лет, находится в крайне неустроенном виде и вполне заслуживает данного названия.

Пассажирские поезда этой линии, с небольшим и легким составом, с маленькими паровозами устаревших систем от Тамбова до Камышина имеют до пятидесяти постоянных предупреждений об осторожном и тихом ходе! По некоторым предупреждениям поезд идет со скоростью, не превышающей трех верст в час, так что пассажиры могут вполне свободно сойти с поезда и прогуляться около него.

Большинство предупреждений делается на мосты, которые находятся в таком виде, что, право, иная деревенская гать будет лучше и надежнее некоторых из них.

Интересно устроены на участке Балашов — Рудня этой линии стоки для воды в болотистых местах. На этом участке вместо благоустроенных стоков, которые вы находите на других дорогах, вы видите в насыпи неопределенной формы брешь, края которой обложены булыжником размером в два гжельских кирпича, при чем между булыжником, вместо водоупорного цемента, вы видите простую известь, перемешанную с изрезанной соломой. При каждом сильном дожде подобные стоки размываются водой и их, вновь ремонтируют по-прежнему и делают на время ремонта стока предупреждение о тихом и осторожном ходе.

Насыпи тамбово-камышинской линии устроены тоже из материала совсем не пригодного для этой цели, что можно доказать крушением товарного поезда близ разъезда «Отхожая» 21 октября прошлого года. Крушение это произошло от недосмотра за скреплением рельсов и исправностью шпал. Поезд, с которым случилось крушение, был весом 14400 пудов, т. е. на 33600 пудов менее установленного на этой линии нормального веса грузовых поездов. Несмотря на такой небольшой вес поезда, насыпь была паровозом разбросана в протяжении двух сажень на 1 ½ аршина в глубину.

Сход паровозов с рельс на этой линии до того обычен, что эти сходы перестали называть происшествиями и писать донесения о них, как это требуется правилами службы движения.

Впрочем, служащие этой соломенной линии и пассажиры могут себя утешать тем, что из старых ветвей ряз.-ур. ж. дороги есть еще более неблагоустроенные и опасные ветви, например - Бековская, где пассажирский поезд ходит, по причине ее неблагоустроенности, со скоростью 12 верст в час и Уральская, на которой по словам (произносимых с иронией) крестьян пассажиров, — «разъярившийся бык столкнул с насыпи рогами паровоз» и на которой пассажирские поезда ходят со скоростью грузовых поездов главной линии.

Словом, администрация ряз.-ур. жел. дор. сосредоточив все свои мысли и силы на увеличении протяжения дороги открытием новых линий и ветвей, совсем, по-видимому, не думает об улучшении этих ветвей и линий, и об удобствах пассажиров и грузоотправителей и не обращает внимания на довольно частые (особенно в последнее время) крушения и почти постоянные сходы с рельс одиночных паровозов.

По.

P.S. Считаю нужным отметить, что второе мое письмо о рязанско-уральской железной дороги обществом потребителей этой дороги принято во внимание и в настоящее время продажи продуктов из вагонов лавок производится по ценам установленным таксой.

Деревня Верхние-Пады и с. Богословские-Пады, Тамбовского уезда.

Еще в августе истекшего года нам пришлось отметить на страницах Тамбовских Ведомостей то душевное настроение, в котором находились обыватели Верхних Падов по поводу разнесшихся слухов о сентябрьском или октябрьском светопреставлении; пришлось описать говор и толки, которые велись по тому же поводу всеми, от мала до велика. В конце концов выяснилось, что конец света наступит только в ноябре. Вздохнули селяне свободнее; месяц да наш!

Вообще 13 ноября многими ожидалось здесь с боязнью. Одни спали плохо, другие, в обыкновенное время не соблюдавшие постов, постилось по средам и пятницам. Находились и легкомысленные шутники.

Теперь мы снова принялись за свои обычные дела и позабыли о ноябрьских страхах. Забыли, однако ненадолго; всего только на тридцать три года. Тогда говорят стрясется эта беда, т. е. конец света. Будем надеяться, что к тому времени подрастет, развернется и войдет в силу молодое поколение, то самое, что посещало и в настоящее время посещает наши школы, и что оно, это поколение, будет не чета настоящему, — менее легковерно и более рассудительно. И так будем ждать и надеяться. А пока что, вот что терпят 80 человек из этого молодого поколения.

Наш приходский храм разделен капитальной стеной на две части. В переднем отделении находятся две печи; одна из них — около самого свечного ящика, где церковный попечитель г. Доможиров продает церковные свечи. Заднее отделение холодное, а церковный сторож до начала церковных служб аккуратно затворяет двери, чтобы сюда, назад, не проникало тепло. В том, что не весь храм отапливается, разумеется, нет ничего худого, ибо с недостатком материальных средств приходится считаться и нашему почтеннейшему попечителю, а худо то, что г. Доможировым здесь, вдали от главного алтаря, отведено место ученикам земского училища. Обращался учитель последнего г К. к попечителю с просьбою указать в церкви место ему с учениками, поставляя на вид то, что батюшка позволил земскому училищу становиться в теплом отделении, около солеи. Попечитель же отвел ему с ребятами место во втором, холодном отделении храма, также поставляя на вид, что там около солеи, место некоторым особам женского пола, принадлежащим к сельской интеллигенции и имеющим возможность носить ротонды, жакетки и резиновые галоши.

Но не вытекает ли нерасположение к земской школе из возникших и недоразумений по поводу церковного хора, управлять который учитель земской школы отказался, отчего и впал в немилость и стал нехорош? Не наше дело входить в рассмотрение последнего вопроса. Скажем только, что ученики любят учителя и, понятное дело, дети в данном случае являются высшей и безапелляционной инстанцией.

А все же факт на лицо: ученики земской школы во время церковных служб зябнут, основательно зябнут; о благоговейном молитвенном настроении едва ли может быть и речи, когда за руки, за ноги, за уши хватает дедушка мороз, назойливо забираясь и под лядащие полушубки и армяки. Слово Божие и священные песнопения наши земские школьники или совсем не слышат, за дальностью расстояния, или слышат обрывками. Учитель после такого мудрого распоряжения г. попечителя не считает себя в праве вменять детям в непременную обязанность посещение храма, да ему и самому не легко приходится выстаивать в церкви с детьми час-полтора. Обидно для учеников земского училища и то, что в то время, как они, словно оглашенные, стоят в заднем отделении, их товарищи, ученики ц.-приходской школы, пользуются привилегией стоять напереди, в тепле.

Да позволительно будет нам закончить наше сообщение словами Божественного Учителя: «Оставите детей и не возбраняйте им приити ко Мне: таковых бо есть царство небесное» и еще выражением надежды, что ученикам зем. училища будет позволено стоять в церкви там, где им подобает стоять и где, как это везде водится, всегда стоит учащаяся молодёжь.

И. Зимин.