РУССКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ГАЗЕТА.1905.№ 1.

В Консерваторию он поступил девяти лет, за трехлетнее пребывание там отлично учился по  фортепиано у Демянского и по теории у Сакетти, и любовь к искусству у него развилась сильно. Случилось однако так, что, благодаря семейным обстоятельствам, Рахманинова пришлось в 1885 году перевести в Москву. Здесь он поселился у Зверева, преподавателя консерватории, хранившего во всем заветы культа Рубинштейнов, что и оказало на Рахманинова немалое влияние в смысле художественного развития. После  подготовки у Зверева, Рахманинов  перешел  в высший фортепианный  класс  А. Зилоти, где ему предстояло воспринять многое из школы «веймарского» оттенка (Зилоти—ученик П. Рубинштейна и Листа), теорией же он занимался у Аренского и Танеева.

Семилетнее пребывание Рахманинова в Консерватории не прошло бесследно, и он с первых же шагов заявил о своем даровании: на экзаменационном столе лежала уже его партитура одноактной оперы «Алеко», одобренная профессорским ареопагом, а по окончании выпускных  испытаний ему присуждена была золотая медаль. То было в 1892 году, во время электрической выставки в Москве, где Рахманинов выступил впервые с громадным успехом как пианист. Публика познакомилась с отрывками из его «Алеко» в том же  году, в одном из симфонических  собраний Музыкального  Общества, а в следующем опера шла в Большом театре, поразив слушателей красотою и свежестью вдохновения.

Ободренный успехами, Рахманинов принялся за перо ревностно. Только за один 1893 год  он написал первый концерт для фортепиано, пять фортепианных пьес, сюиту, две виолончельных пьесы и две скрипичных, шесть романсов, оркестровую фантазию «Утес» и элегическое  трио, посвященное памяти Чайковского. Один  перечень написанного свидетельствует о бурном порыве творчества автора, что же до качества его опусов, то, например, прекрасная фантазия «Утес» и особенно элегическое трио, сразу поставили имя новичка в  первые  ряды наших композиторов.

Впрочем, не менее плодотворными оказались и последующие годы. Так, в 1894 году появилось семь фортепианных вещей Рахманинова в две руки, среди которых выделялась Cis-moll’ная прелюдия, шесть фортепианных пьес в четыре руки, бесподобно инструментованное «Цыганское каприччио», а дальше — первая симфония, двенадцать романсов и по шести номеров фортепианных пьес и женских хоров.

Вскоре композитору пришлось отложить перо в сторону, так - как он приглашен  был на несколько месяцев дирижером в московскую Частную оперу. Лишь в 1899 году он  заявил о себе романсом с оркестровым  сопровождением «Судьба», затем последовательно появлялись — вторая фортепианная сюита, популярный второй фортепианный концерт,  виолончельно  - фортепианная соната, кантата для соло-голосов, хора и оркестра  «Весна»,  двенадцать романсов, вариации на фортепианную тему Шопена, а за последнее время - «Скупой Рыцарь» и «Франческа да-Римини» на либретто М. Чайковского.

  Фортепианные  сочинения Рахманинова достигли довольно крупной известности. Написаны они в большинстве  случаев  с  бодрым  чувством, жизненно, интересно, порою с  оттенком легкой грусти, безупречны в  техническом  отношении. Два его концерта, прелюдии—целая находка для пианистов. В оркестровых  своих  сочинениях, Рахманинов обнаруживает  редкостное  стремление к закругленности форм и тематизма, чему примером  могут служить его «Утес», «Цыганское каприччио» и «Весна». Те же симпатичные качества ярко запечатлелись и на его элегическом трио, романсах, зачастую весьма интимных и много подсказывающих уму и чувству. Говоря вообще,  отсутствие натянутости,  мудрствования, преднамеренного и деланного, ценно в авторе больше всего. Мелодическая сторона его произведений ярка, певуча; гармоническая, несмотря на своеобразность, поражает естественностью своего развития, пикантностью, в инструментовке — оригинальностью сочетаний различных  групп, находчивостью,  блестящим   колоритом, в ритме  же -  мужественностью   и твердостью.

При  всем том, цельность и искренность являются постоянными спутниками Рахманиновской музы.

   У пианиста - Рахманинова великолепная школа, на всей игре заметен отпечаток  артистической эпохи Рубинштейна - Чайковского, у него определенное направление. Непосредственность исполнения всегда составляла большой плюс его достоинств. Рахманинов  подбирает свои фортепианные концертные программы с разнообразием, вкусом, и ставит в них имена часто совсем  неизвестные, не считаясь с требованиями, предъявляемыми  публикою к  артистам. Понимает он, напр., Бетховена,  Шумана, незаурядно: при его индивидуальных взглядах  на того или иного композитора, вы всегда  можете заметить, что ноты для него—лишь условный музыкальный язык выражений, что  к слову молвить, далеко не усваивается многими нашими концертантами.

Наконец, Рахманинова все больше и больше  увлекает дирижерство. Это и понятно, если вспомнить,  что ему, как композитору,  далеко не безразлично то или другое воспроизведение музыки. Вагнер и Берлиоз яркий пример  того, насколько благотворно отражается совместительство в одном человеке композитора   и   дирижера.   Первые шаги на дирижерском  поприще Рахманинова не были  удачны.   Выступая   в   Частной   опере,  он производил  впечатление музыканта отличного,  но случайно и временно взявшегося за дирижерское искусство. Тем  не менее, похвальная  настойчивость привела  Рахманинова к тому,  что  в настоящее время в  нем  ценят не только опытного дирижера, всегда безукоризненно знающего партитуру, но и дирижера   с темпераментом,   во всеоружии власти над оркестром.   Он не ищет  мелочей в  музыке, а старается выяснить перед  слушателем общее ее настроение.  В  качестве  дирижера Рахманинов часто выступал  в симфонических   собраниях   московской  Филармонии  и в Лондонском  Филармоническом Обществе. Приглашение  Рахманинова  дирижером  в оперу Большого  московского  театра встречено было всеобщим сочувствием,  и подобное отношение  к себе он   успел  оправдать  самым блестящим образом. И все это в тридцать лет,  что значит  — талант, самою природою призванный стать истинным  деятелем искусства!  

 Л.