Край Воронежский.2002.В. А. Иванов. ГИБЕЛЬ ВЕЛИКОЙ СКИФИИ И МАССОВЫЕ ЗАХОРОНЕНИЯ НА СЕМИЛУКСКОМ ...
Гибель Великой Скифии и массовые захоронения на Семилукском городище
На рубеже IV - III вв. до н. э. в восточно-европейской степи и лесостепи произошли события, которые коренным образом изменили этнополитическое развитие данных территорий. В это время Великая Скифия - самое мощное и влиятельное государственное образование региона, подчинившее своей власти множество народов и игравшее роль «стабилизатора» с военно-политической обстановки на юге Восточной Европы, а также роль гаранта безопасной торговли понтийских греков и местных племён - достаточно быстро сходит с исторической арены.
В современной археологической науке нет единой общепризнанной концепции гибели Великой Скифии. Среди причин этой трагедии называют и опустошительное вторжение сарматов, и ухудшение природно-климатических условий, и экологическую катастрофу (пастбищную дигрессию). Аргументируя свои точки зрения, археологи, как правило, использовали материалы погребений. Однако в решении вопроса о причинах гибели Великой Скифии первостепенную важность имеют и данные бытовых памятников. Это прежде всего городища и поселения периферии Скифии: там, где была устойчивая оседлость. Среди таких памятников можно назвать Семилукское городище на Верхнем Дону, изучавшееся археологической экспедицией Воронежского университета с 1984 г. по 1993 г. [1] Это небольшое укреплённое поселение среднедонской археологической культуры скифского времени, жизнь на котором затухает после какого-то чрезвычайного события на рубеже IV - III вв. до н. э. На это нам прямо указывает то, что поселение фактически стало одним большим могильником для своих последних обитателей.
Что могло быть причиной (или причинами) такого события? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть особенности семилукских захоронений.
На площади городища выявлено 14 погребений, содержавших останки не менее чем 70 человек. Захоронения встречались по всей центральной части городищенской площадки среди остатков жилых и хозяйственных построек. Авторы публикаций материалов поселения [2] наверняка связывали погребения №№ 2, 5, 7, 13, 14, 9 с постройками №№ 16, 17, 15, 25, 31 и хозяйственной ямой соответственно. Однако достаточно большие размеры остальных ям с погребениями дают возможность предположить, что и эти ямы не были специально вырыты для погибших и использовались ранее как бытовые (в том числе и жилые) сооружения. Погребальный обряд на Семилукском городище был сведён к минимуму. Как уже было сказано, в качестве могильных ям использовались котлованы старых построек. Большинство захоронений оказались коллективными (погребения №№ 1-4, 6, 7, 9, 10, 12, 14; погребение № 13 содержало 12 человеческих черепов). Невозможно выявить традиционную для этого населения позу погребённого и его ориентировку. Большинство костяков были в скорченном (в той или иной степени) положении (45), на правом (15) или левом боку (13), а также на спине (15) и животе (2). У нескольких костяков с большей или меньшей долей уверенности можно проследить закономерность в положении рук: кисти помещены либо перед лицом, либо положены на живот, а ноги имеют различное положение относительно тела, различный угол сгиба в коленях. Как считает А. П. Медведев, у ряда костяков поза объясняется тем, что сразу после смерти им не было придано какое-либо определённое положение. [3] В заполнениях ям с погребениями найдено 19 человеческих черепов (в погребении № 14 найдено 12 черепов) и довольно большое количество отдельных человеческих костей. Особо необходимо сказать об ориентировках погребённых. В их распределении также не просматривается какой-либо закономерности. Максимальное количество костяков с ориентировкой в одном направлении (северо-восточном) - 6. Вероятно, погребения действительно совершались в спешке, и оставшиеся в живых опускали останки соплеменников в ямы или просто их сбрасывали. Это убедительно подтверждают случаи перекрывания костяками друг друга (погребения №№ 1-4, 9, 14). Доказательством одновременности семилукских захоронений является и то, что заполнения ям с погребениями не содержат следов перекрытия (исключением является погребение № 7 в постройке № 15, перекрытое заполнением и полом с остатками двух очагов, однако это погребение ничем не отличается от других. Найденные в нём три костяка находятся в нижней части заполнения, на разных уровнях, а их различные позы демонстрируют явное отклонение от какой-либо традиции).
Очень трудно выявить факты совершения заупокойного ритуала. Только в нескольких погребениях (№№ 2, 3, 6, 12, 14) прослежено повторяющееся положение сосудов (у головы погребённых). В этих сосудах (местная городищенская посуда, в основном горшки) могли находиться заупокойная пища и питьё. Кроме того, большая часть посуды и её фрагменты, вероятно, уже могли быть в ямах до того, как туда помещались тела. Остальные находки (пряслица, орудия труда из металла, камня, кости) вообще невозможно связать с конкретными погребениями. Эти находки принадлежат тем же типам вещей раннего железного века позднескифского времени, что и находки из культурного слоя городища, связанные со временем его жизнедеятельности. Хотя на поселении найдены останки более чем 70 человек (из них 4 женщины и множество девочек), но украшений найдено крайне мало (два височных бронзовых кольца, маленькая бронзовая серьга с бусинкой, две пастовые бусины, костяная пронизь, два астрагала и бронзовый браслет). Кроме того, не найдены какие-либо детали одежды. Однако, учитывая найденный на городище достаточно богатый клад, относящийся к рубежу IV-III вв. до н. э., молено предположить, что украшения из погребений не имеют прямого отношения к погребальному инвентарю (в узком смысле этого слова) и попали в заполнения могильных ям случайно, а погребённые или вообще были без одежды, или в самой простой. [4]
В погребениях были найдены также два бронзовых трёхлопастных втульчатых (погребения №№ 10, 12) и два втульчатых железных - плоский (погребение № 4) и трёхлопастный (погребение № 13) - наконечники стрел. Только наконечник из погребения № 10 находился среди скопления человеческих костей, однако абсолютно точно нельзя говорить о том, что наконечник был в теле. Но всё же присутствие в массовых захоронениях отдельных наконечников стрел, а не колчанных наборов, скорее свидетельствует против включения их в состав обычного сопровождающего инвентаря.
Необходимо рассмотреть и так называемые «подбои», которые, по мнению А.Д. Пряхина и Ю.Д. Разуваева, сооружались специально для совершения в них захоронений. [5] «Подбои» зафиксированы авторами раскопок в 9 котлованах (погребения №№3, 4, 6, 7, 9, 10-12, 14), глубина которых в материке (0,4-1 м) позволила соорудить эти «подбои».
Они выявлены вдоль одной-двух стенок (как правило, западной и южной). Однако, учитывая спешку, с какой совершалось захоронение, выкиды материковой породы, образованные при сооружении подбоев, обязательно были бы обнаружены. Но подобный очень слабый выкид обнаружен только при раскопках погребения № 14. Кроме того, в «подбоях» находились останки только 12 человек (из 71), при этом костяки лежали в этих выемках не полностью, то есть ниши в котлованах не являлись подбоями в том смысле, как это слово употребляется в археологической литературе. Поэтому можно думать, что эти «подбои» существовали ещё до совершения захоронения. Как косвенное подтверждение этого вывода можно привести конструктивные особенности ряда хозяйственных сооружений Семилукского городища, где есть характерное расширение хозяйственных ям к основанию.
Итак, проведённый нами анализ не оставляет особых оснований для сомнения в том, что все погребения Семилукского городища принадлежат рядовому населению, вероятно, последним обитателям этого городища. На наш взгляд, погребения на Семилукском городище никак нельзя называть могильником длительного накопления: они не отражают всего периода существования поселения скифского времени. А учитывая то, что полноценная жизнь здесь так и не возродилась после совершения захоронений, вполне правомерно говорить о чрезвычайном событии, которое нарушило спокойное бытование поселения и принесло смерть большинству его обитателей. По находкам в культурном слое памятника фрагментов античной круговой керамики (в том числе ножки амфоры из южнопонтийских центров первой половины Ш века до н. э.) это событие может быть датировано не ранее рубежа IV- III или, скорее, началом III века до н. э. [6]
В конце 80-х гг. А. Д. Пряхин и Ю. Д. Разуваев атрибутировали Семилукский могильник как специфический погребальный комплекс, свойственный рядовому населению донской лесостепи. [7] Позже, в публикациях 1993 года, соавторы уточнили свою позицию в отношении погребений. Их уже рассматривали лишь как «проявление достаточно устойчивой погребальной традиции, существовавшей у населения восточноевропейской лесостепи». [8] Однако, признавая внезапную и массовую гибель жителей посёлка на финальной стадии его существования, а также своеобразие семилукских погребений, соавторы опровергают собственный тезис о «проявлении устойчивой погребальной традиции». [9] Не устойчивую традицию, а именно отклонение от существовавшего в Лесостепи погребального обряда демонстрирует семилукский могильник в сравнении с хорошо известными грунтовыми могильниками украинской лесостепи. [10]
Как объяснение внезапности гибели большей части населения скифского посёлка предлагалась гипотеза об эпидемии. [11] Однако до сих пор она не нашла фактического подтверждения.
А. П. Медведев предложил использовать в оценке причин массовой гибели жителей поселения анализ антропологического материала «лиц, но существу единовременно погребённых в жилищах и хозяйственных ямах». [12] Дело в том, что из 70-ти умерших большинство составляли дети до 10 лет (58%) и люди старше 30 лет (30%), Невелико число подростков и взрослых не старше 30 лет, особенно мужчин. [13] То есть подобное соотношение половозрастных групп демонстрирует иную по характеру, чем эпидемия, причину смерти. Отсутствие в числе умерших большей части мужчин боеспособного возраста доказывает то, что в момент трагедии они находились вне городища. А небольшое количество в погребениях девушек и женщин в возрасте до 30 лет также не случайно, ведь они могли стать невольницами. [14]
По наблюдению А.П. Медведева, на Семилукском городище найдено больше предметов вооружения, чем на всех скифоидных поселениях Подонья. [15] На городище были обнаружены и остатки сгоревших деревянных укреплений. [16]
Косвенно версию о гибели Семилукского укрепленного поселения скифского времени в ходе военного столкновения подтверждает и обнаружение клада IV-III вв. до н. э. [17] То есть военная угроза для жителей поселения была реальна. Во всяком случае, клад оказался не востребован.
Ну и, наконец, анализ антропологического материала погребений, проведенный московским антропологом М.В. Козловской, прямо опровергает тезис А.Д. Пряхина и Ю.Д. Разуваева об отсутствии следов насильственной смерти [18]: на двух детских черепах из Семилукского городища обнаружены явные следы проломов, приведших к смерти. [19]
Могильник на Семилукском городище - не единственный памятник рубежа IV-III вв. до н. э., содержащий свидетельства массовой гибели людей в конце скифской эпохи.
Лесостепной экспедицией Харьковской областной организации общества охраны памятников истории и культуры под руководством В.Е. Радзиевской с 1975 года исследуется Коломакское городище на реке Ворскле. [20] В результате раскопок было установлено, что на рубеже IV-III вв. до н. э. городище было уничтожено. Археологи выявили здесь ещё более трагичную картину гибели этого поселения, чем на Семилукском городище. Были найдены останки не менее чем 50-ти человек. Многие из погибших были найдены в сгоревших жилых постройках. [21] В костяках убитых были обнаружены застрявшие железные и бронзовые наконечники стрел, много наконечников было найдено и в культурном слое. Гибель Коломакского городища археолог связала с нападением сарматов. [22]
Следы разрушений, относящиеся к финалу скифской эпохи, выявлены на Кнышевском городище в верховьях р. Псла. [23] По мнению А.П. Медведева, второй пожар на Пекшевском городище совпадает с теми же или близкими по времени событиями, трагические следы которых открыты на Семилукском и Коломакском городищах. На Пекшевском городище во 2-м штыке верхнего слоя IV-III вв. до н. э. повсему периметру городищенской площадки исследованы остатки сгоревших укреплений. Однако останков их защитников обнаружено не было. Это объясняется тем, что, в отличие от более южных памятников, жизнь на этом верхнедонском городище вскоре возобновилось, причём на той же этнокультурной основе, что и до пожара. [24]
На Нижнем Дону на рубеже IV - III вв. до н. э., испытывая военное давление с востока, приходит в запустение скифское Елизаветовское городище. [25] В Прикубанье в конце IV - начале III вв. до н. э. на Старокорсунском городище 2-м была возведена оборонительная система, однако через небольшой промежуток времени она была уничтожена. [26]
Приведенный список позднескифских поселений и городищ со следами разрушений далеко не полон. Однако и рассмотренные материалы позволяют представить масштабы трагических событий конца IV - первой половины III вв. до н. э. Очевидно, что они никак не могут быть следствием только природных или экологических катаклизмов.
Таким образом, представленные доказательства гибели Семилукского городища позднескифского времени в результате военного столкновения представляются более убедительными, а разрушение поселений скифской периферии в конце IV - первой половине III вв. до н.э. подтверждает реальность крупномасштабного внешнего воздействия, которое пережила Скифия в это время, и которое, вероятно, послужило главной причиной её гибели.