Край Воронежский.1981.В. П. ЗАГОРОВСКИЙ. КАЗАКИ-БАЛАШОВЦЫ В ВОРОНЕЖСКОМ КРАЕ

Воронежский край на южных рубежах России ( XVII - XVIII вв.)
- Воронеж: Издательство Воронежского университета,
1981.

В. П. ЗАГОРОВСКИЙ
КАЗАКИ-БАЛАШОВЦЫ В ВОРОНЕЖСКОМ КРАЕ

В Центральном государственном архиве древних актов, в фонде Разрядного приказа, среди столбцов Приказного стола (столбец № 69, л. 365-368) находится письмо воронежского воеводы Максима Языкова, посланное в Москву 27 июня 1634 г. на имя царя Михаила Федоровича. Речь в письме идет о продвижении казаков-балашовцев по территории Воронежского края. Ниже приводится полный текст документа.

«Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии холоп твой Максимко Языков челом бьет. В нынешнем, государь, в 142-м году июня в 20 день привели ко мне, холопу твоему, на Воронаж воронажские слободцкие атаманы Дмитрей Щоголь с товарыщи воровского казака Болошова полку Федьку Иванова, и тот Федька в роспросе мне, холопу твоему, сказал, что бегут де воровские атаманы Онисимко Чертопруд да Федька Лях, Федосейка Молютин да Агейка Михайлов с товарыщи, с воровскими казаки, которые были под Колугою. И ис-под Колуги на Дон бегут степью от Воронежского уезду верстах в тридцати.
И я, холоп твой, по твоему государеву указу тово ж числа, июня в 20 день, посылал за теми воровскими казаки голов с сотнями: Трофима Михнева да Ивана Немово с товарыщи, а с ними воронажских ратных людей детей боярских и слобоцких атаманов и полковых казаков человек с триста. И велел, государь, по твоему государеву указу над теми над воровскими казаки головам и ратным людем промышлять, сколько милосердный бог помочи подаст, чтоб над ними поиск учинить, и Воронажского уезду и иных мест воевать не дать, и на Дон тех воров не пропустить. И о том я, холоп твой, наперед сево тебе, государю, писал с воронажским с усмонским атаманом, с Федькою Петровым, июня в 20 день.
И в нынешнем же, государь, в 142-м году июня в 27 день пришли с походу на Воронаж воронажские головы с ратными людьми: Трофим Михнев да Иван Немой с товарыщи, и привели с собою трех человек воровских казаков. А в роспросе мне, холопу твоему, головы и ратные люди сказали, что сошли оне тех воровских казаков в степи, на речке на Битюке, в Тонинском Раменье, июня в 23 день, от города Воронежа верст с полтараста. И с теми, государь, воровскими казаки у них бой был у реки Бетюка. И привели ко мне, холопу твоему, на Воронеж трех человек воровских казаков: Ивашка Иванова, Ондрюшку Михайлова, Левку Кобылина.
 И те, государь, казаки в роспросе мне, холопу твоему, сказали.— Было де воровских казаков под Колугою тысяч с восьмь. И ис-под Колуги де пошло к Москве человек с семьсот боярских людей, а иные де пошли по городом, где хто живал. А достольные де побежали на Дон тысечи с полтары с отаманом с Онисимком Чертопрудом с товырыщи. И ис тех же де казаков человек с пятьсот воротились з дороги меж Веневы и Епифани на степи и пошли по городом же. А атаман Онисимко Чертопруд да Федька Лях с товарыщи з достольными воровскими казаки бежал на Донков, а от Донкова на Лебедянь, а от Лебедяни в боярскую вотчину боярина Ивана Никитича Романова на село Студенки, и перелезли в тех местех через реку Воронаж и пошли из украйных городов вон, степью, от Воронежского уезду верстах в тритцати. И изгоном приходили с степи от речки от Мотренки на воронежские места немногие люди на дальние деревни: на село Морозовшино да на деревню Студенки. А как де их сошли воронажские ратные люди на речке на Бетюке, от Воронажа верст с полтараста, и у них с ними как бой был у речки Бетюка, и в те поры было с отаманом с Онисимкою Чертопрудом да с Федькою Ляхом с товарыщи боевых людей воровских донских казаков и боярских людей, и тотар человек с тысечю, опричь литовского полону робят и жонок, и девок.
 Да те же, государь, казаки сказали, что воровские де атаманы Онисимко Чертопруд да Федька Лях с товарыщи ис твоих государевых украйных городов бегут на Дон вниз по реке по Бетюку, к верхнему казачью городку — к Хопру.
 И я, холоп твой, роспрося тех казаков, велел вкинуть в тюрьму до твоево государева указу. А к тебе, государь, к Москве, послать их я, холоп твой, не смею для того: прислана ко мне, холопу твоему, твоя государева грамота о тех воровских казакех, которые воровские казаки пойманы будут в языкех, и их велено сажать в тюрьму до твово государева указу».

 Среди народных движений, проходивших в России в XVII в., было немало сложных и противоречивых по своему характеру, движущим силам, целям. Одно из них — движение балашовцев, возникшее в своеобразных условиях русско-польской («Смоленской») войны 1632—1634 гг.
 В монографическом плане движение балашовцев пока не изучалось, хотя упоминания о нем в советской исторической литературе довольно часты. Недавно обстоятельный очерк о балашовцах опубликовал в журнале «Вопросы истории» московский учитель И. Л. Андреев¹. Отметим, что в воронежской краеведческой литературе о пребывании казаков-балашовцев в Воронежском крае совершенно не упоминалось.
 Имя движению дал атаман Иван Балаш, собравший вольных «охочих» людей для партизанской борьбы с польскими и литовскими войсками в ходе Смоленской войны. В отряде И. Балаша оказались донские и яицкие казаки, а также беглые солдаты, крепостные крестьяне, холопы. Движение балашовцев прошло в своем развитии несколько этапов; в зависимости от военной обстановки менялось и отношение к нему со стороны царского правительства. Сам И. Балаш умер весной 1633 г., но «полки Балашова сбору» продолжали существовать. Центром движения стал Рославльский уезд, балашовцы стали называть себя «рославльскими казаками», в их составе выявилось заметное преобладание беглых русских служилых и тяглых людей: солдат, стрельцов, крестьян. Продолжая военные действия против польско-литовских войск, балашовцы одновременно ведут борьбу с русскими феодалами, грабят вотчины и поместья, принимают к себе крепостных крестьян и холопов. Весной 1634 г. антифеодальным движением были охвачены Мещовский, Белевский, Козельский, Лихвинский, Перемышльский, Калужский, Алексинский, Тарусский, Серпуховской и Мало-ярославецкий уезды², где действовали отряды балашовцев, перешедшие туда из-под Рославля. Собравшись у Калуги, балашовцы основными силами перешли на южный берег Оки и перенесли затем свои действия в Тульский, Веневский и Епифанский уезды.
 Действиям балашовцев были свойственны и разбойные мотивы, характерные для военных нравов того времени. Так, захваченных в пределах Польско-Литовского государства (на территории современной Белоруссии, Смоленской и Брянской областей РСФСР) женщин и детей казаки-балашовцы считали своей военной добычей. Как видно из приведенного документа, этот «литовский полон» балашовцы повели с собой на Дон.
 Заключение Поляновского мира между Россией и Польшей 2 июня 1634 г. дало возможность царскому правительству направить войска против балашовцев. Среди «рославльских казаков» произошел раскол, некоторые явились с повинной к царским воеводам, другие направились в свои уезды, третьи двинулись походом на юг, на вольный Дон. Руководителем этой последней группы стал атаман Анисим Чертопруд. В Епифанском уезде, на р. Проне, балашовцы были настигнуты войсками воеводы И. Хованского. Вновь часть балашовцев свернула с дороги, некоторые попали в плен и были подвергнуты жестоким пыткам, остальные продолжали двигаться на юг: на Данков, Лебедянь, к р. Воронежу.
 Воронежский воевода Максим Языков — автор приведенного выше письма — получил первые сведения о движении казаков-балашовцев к Воронежу 17 июня. В резиденцию воеводы («съезжую избу») пришел в этот день воронежец Трофим Штанов, только что приехавший из Лебедянского уезда из с. Перехвали. Он сообщил воеводе, что «пришли под Лебедянь воровские казаки Болашова збору многие люди»³. В тот же день М. Языков послал группу служилых людей во главе с Тимофеем Кочапиным в Романово Городище. Это село находилось в верховьях р. Воронежа и принадлежало тогда дяде царя Михаила Федоровича — боярину И. Н. Романову. Служилые люди вернулись 19 июня с письменным ответом от боярского «приказного» Григория Верещагина. Тот извещал воронежского воеводу, что «воровские казаки Болашова збору» прошли 17 июня через с. Большие Студенки⁴ переправились через р. Воронеж и двинулись к р. Битюги («к Бетюку»). Таким образом, привод в г. Воронеж 20 июня пленного казака-балашовца Федора Иванова⁵, о котором говорится в приведенном нами документе, не был неожиданностью для воронежского воеводы.
 19 июня 1634 г. М. Языков узнал, что балашовцы идут не на Воронеж, а к Битюгу. Несмотря на это, воевода продолжал настаивать, «чтоб дети боярские и атаманы, и казаки з женами и з детьми, и со всеми животы, и со крестьяны ехали в осаду в город, на Воронаж»⁶. Требование М. Языкова можно объяснить либо испугом воеводы, либо его полной неосведомленностью в вопросах географии Воронежского края. Воеводу удивило, что служилые люди «в осаду» не едут. Заметим, что продвижение балашовцев от с. Студенок к Битюгу практически исключало появление их как организованной военной силы под г. Воронежем и в селах Воронежского уезда. М. Языков лишь за месяц до описываемых событий появился в Воронеже, сменив прежнего воеводу Матвея Измайлова. Воронежский воевода, не успевший еще «осмотреться» в Воронеже, не понял, что балашовцы уже уходят от Воронежа. Но руководители отряда воронежских служилых людей — крупные помещики Т. Михнев и И. Немой — хорошо поняли это и направились наперерез балашовцам. Заметим, что у Битюга постоянных русских поселений тогда не было, там находились лишь «откупные ухожьи»⁷. Дальнейшее течение событий хорошо видно из приведенного в начале нашей статьи документа. Воронежский воевода имел приказ не пропустить казаков-балашовцев на Дон, он попытался выполнить царское распоряжение, но сделать этого не сумел. Небольшая стычка близ урочища «Тойденское Раменье»⁸ (М. Языков называет его ошибочно в письме «Тонинское Раменье») вряд ли может быть названа «боем» в полном смысле слова. Триста воронежских служилых людей (не стремившихся, как нам кажется, к очень активным боевым действиям) захватили в плен лишь трех повстанцев. Все остальные казаки-балашовцы с огромным обозом ушли дальше на юг, в сторону Хоперского казачьего городка.
 В заключение хотелось бы отметить одну любопытную деталь. Ушедшие через Воронежский край на Дон «рославльские казаки» (балашовцы) не растворились сразу же среди донских казаков. В течение некоторого времени они продолжали сохранять свою организацию и свое название. Когда в октябре 1635 г. воеводы И. Биркин и М. Спешнев заложили на берегу р. Воронежа новый русский город Козлов (современный г. Мичуринск), к ним сразу же явилась группа «рославльских казаков» и предложила свои услуги для службы в новом городе. Атаман Максим Иванов от имени 50 рославльских казаков просил поселить их около Козлова, при устье р. Польного Воронежа⁹. Об этом эпизоде мы упомянули в свое время в одной из статей ¹⁰.

¹ Андреев И. Л. Движение балашовцев —Вопросы истории, 1977, № 6, с. 116—128.
² ЦГАДА, Разряд, столбцы Приказного стола, № 69, л. 311—312.
³ ЦГАДА, Разряд, столбцы Приказного стола, № 69, л. 281.
⁴ Это село находилось на месте современного г. Липецка
⁵ Ф. Иванов был захвачен у с. Ступина Воронежского уезда.
⁶ ЦГАДА, Разряд, столбцы Приказного стола, № 69, л. 285.
⁷ См.: Загоровский В. П. Белгородская черта. Воронеж, 1969, с. 39-42.
⁸ Урочище «Тойденское Раменье» упоминается в ряде документов XVII в. Оно находилось у впадения в Битюг речки Тойды, в современном Аннинском районе Воронежской области.
⁹ ЦГАДА, Разряд, Столбцы Белгородского стола, № 210, л. 380.
¹⁰ См.: Загоровский В. П. Формирование и заселение Козловского уезда в XVII веке.— В кн.: Из истории Воронежского края. Воронеж, 1969, вып. 3, с. 98