«Балашовская Газета» № 6 от 11.02.1907, стр. 8-15

      

 

 

      

     Говорить о том, как много гибнет у нас на Руси самородков, будет лишним повторением, так как об этом достаточно было говорено и писано. Часто приходится слышать и читать, что там-то вот пропадает и остается в безызвестности даровитый музыкант или композитор, в другом месте с талантом художник; в третьем человек с несомненно поэтической душой. Немногим, по какой-то счастливой случайности, удается поднять голову и явить свой творческий дух, большинство же, не находя в окружающих ни сочувствия, ни поддержки, кроме как со стороны одних – презрение, а других насмешки, постепенно остывают, потом оставляют свою «затею» (как многие выражаются), стушевываясь окончательно в общей бесцветной народной массе.

     В таких неблагоприятных условиях находится и мой знакомый начинающий поэт, с которым мне хочется познакомить многоуважаемых читателей.

     Начну с того, что он крестьянин с. Терновки и при том самый наибеднейший: кроме жалкой лачужки, жены да четверых детей у него ничего нет. Звать его Василий Антонович Тарунтаев. Первоначальное образование он получил в начальном училище, где и кончил курс; в дальнейшем же развитии Василий Антонович обязан почти всецело самому себе. По выходе из школы он поддерживал с нею связи. Имея непреодолимое влечение к знанию, Василий Антонович перечитал все книги, какие только были в школьной библиотеке, не находя однако удовлетворения ни в одной из них, так как подбор книг оставлял желать действительно много лучшего. С открытием в Терновке 2-х классной Министерской школы, куда были присланы молодые и развитые учителя, В. А. получил от них довольно значительный толчек в саморазвитии. Поступив в школьные сторожа, он все свободное время проводил в чтении книг всевозможного содержания, которыми его снабжали учителя из собственных библиотек. Таким образом, обладая хорошей памятью, он прекрасно ознакомился с литературой всех выдающихся русских и иностранных писателей; кроме того, он много читал по русской и всеобщей истории; ознакомился с экономическими науками, изучил самостоятельно географию, естествоведение, историю литературы, теорию словесности, одним словом приобрел всестороннее знание и производит впечатление вполне образованного и в то же время передового человека. За свои свободолюбивые убеждения В. А. был в 1903 году арестован и просидел в тюрьме около 3-х мес. В 1906 году он был вторично арестован за знакомство с земским врачом Кубли и через 7 дней был выпущен на свободу.

     И вот, несмотря на вопиющую нужду и отсутствие близких людей, с которыми он мог бы поделиться мыслями и чувствами и которые поддержали бы его своим участием, необходимым так для всех начинающих, огонек его поэтической души все-таки не угас, и кажется, будь вокруг него иные лица, способные направить и дать толчек вперед, может быть огонек этот перешел бы уже в пламя.

     Чтобы дать понятие читателям о произведениях Терновского поэта-крестьянина, приведем несколько из его стихотворений.

      

 

     От земли я, в час страданья,

     Уношусь моей мечтой,

     В высь, где лучшие созданья –

     3везды – блещут красотой!

     Вижу: движется планета,

     Вижу чудный мир на ней;

     Сколько жизни, сколько света

     Средь цветущих там полей!

     Там и люди не враждуют,

     Как мы вечно меж собой;

     По свободе не тоскуют,

     Не страдают там душой.

     Жаль, нельзя переселиться

     На планету эту мне,

     Там блаженством насладиться,

     Забывая о земле!

     Но умру – душе не трудно

     Вмиг подняться к небесам;

     Полечу к планете чудной,

     Поселюсь тогда я там!

      

 

     Взошла над полем яровым заря:

     Проснулось все вокруг палатки косаря,

     Запели песни свои птицы...

     Встает с женой крестьянин одинокий,

     Подходит тихо к полосе широкой

     Созревшей золотой пшеницы...

     Он косит, часто так косою машет;

     Жена снопы проворно следом вяжет,

     Порой вздыхая глубоко...

     Уж солнце высоко взошло над полосою,

     Косарь все косит, и махать косою

     Устал, а вечер далеко...

      

 

     О, как холодно, ребята

     Эй, работай веселей!..

     Денег нужно... сколько дней

     Не топлена наша хата.

     Горя нечего скрывать –

     Вот нет хлеба у меня.

     Не могу прожить я дня,

     Чтобы мне не голодать.

     Эй, ребятушки, трудитесь:

     Для труда мы рождены...

     Доживем мы до весны,

     Только, братцы, не ленитесь!

 

     Не будем разбирать здесь подробно приведенных выше стихотворений. Пусть судит о них сам читатель. Добавим только, что от произведений нашего поэта веет бодростью и светлой надеждой в успех освободительного движения и лучшее будущее русского народа.

 

     Но мы сильны от природы...

     О, мы можем лучше жить!

     Эй добьемся мы свободы,

     Чтобы нам счастливым быть!

 

     Так заканчивает В. Ант. Таргунтаев свое стихотворение «Новый Год».

---

А. С.

      

     Сл. Самойловка. Нужда принимает в нашей слободе все более и более тяжелые размеры. Есть очень много семей, которые по целым неделям питаются одним картофелем, не имея возможности купить хотя бы ковригу хлеба. Недавно Земство стало выдавать для прокорма скота отруби; многие жители пекут из них хлеб и этим только и питаются. Замолкли веселые песни дивчат и ухарские игры гармоник парубков. Жизнь замерла. Грозный призрак голода навис над селом. Суровая зима с жестокими морозами подбирает последнюю топку у бедных крестьян. Лес, который рубила по дележу осенью, у многих на исходе и многим приходится испытывать буквально «и голод и холод». Благодаря этому усилились самовольные порубки общественного леса. Лесные сторожа почти каждую ночь захватывают на месте преступления порубщиков леса. Отсутствие каких-либо работ в селе заставляет многих бросать родные места и семьи и искать заработка на чужой стороне. Сотнями едут крестьяне в далекую Сибирь, Манчжурию, Ташкент, Оренбург и Баку. Но далеко не все находят работу и там и многие вернулись ни с чем к своим голодным семьям, проев последние гроши в далеком пути. Частная помощь голодающему населению выразилась лишь в том, что любителями из интеллигенции даны были в январе месяце два спектакля, сбор с которых предназначался на открытие в селе бесплатной столовой для голодающих крестьян. Но благодаря равнодушию Самойловской публики к народному горю, сбор получился плохой, так что за исключением расходов по спектаклям, в пользу столовой очистилось немного. Сильно отразился неурожай и на торговле: привоз хлебов сократился, шумные раньше базары почти не отличаются от будничных дней. Несколько торговцев, прекратив торговлю в слободе, переехали в Балашов. Целый ряд порожних лавок стоит запертым в ожидании лучших дней.

     Агеевка, Перевесинской вол. 30-го января в Агеевке урядник производил обыск с целью отыскания леса, порубленного в имении г. Унковского. Вместо того, чтобы искать лес на гумнах и дворах, урядник ходил по крестьянским хатам и разыскивал у «подозрительных» крестьян «запрещенные» книжки, с каковою целью у некоторых крестьян попутно обшаривались и карманы, тоже по всей вероятности казавшиеся подозрительными. Заодно отбирался также порох, дробь и даже мелко нарубленный свинец. Пороху и дроби найдено самое небольшое количество, потому что в Агеевке и близ лежащих селах (Воиновке и Колычеве) все, даже негодные ружья, представляющие опасность разве только для стреляющих из них, были отобраны в прошлом году и крестьяне даже не знают, вернут ли их им обратно. В настоящее же время каждому, кто осмелится завести ружье, урядник грозит восьмимесячным арестом. Крестьянам понятно не желательно отбывать за ружье такое строгое наказание и все предпочитают не иметь у себя ружья. «Начальство» же успокоилось. Теперь жизнь его вне всякой опасности. И действительно, грозные сельские власти, разъезжая по своему району, чувствуют себя по-видимому вполне спокойно и даже позволяют себе частенько благодушествовать в шинках за стаканом «монопольки», а зарядив себя сим ядовитым зелием, переходят в наступательное положение и запугивают разоруженных крестьян речами вроде следующей: «Я могу поставить виселицу и повесить на ней кого захочу! Мне такая власть дана»... Впрочем такого судью недавно, как говорят, в Перевесинках помяли преизрядно, и орудием мести в данном случае послужил обыкновенный русский кулак, неподлежащий отобранию. Отобранные же ружья были страшны только для зайцев. Эти вредные грызуны как бы почуяли, что крестьян теперь бояться нечего и усиленно начали нападать на крестьянские садики и портить деревья, к великому огорчению хозяев. А сколько хлопот было положено некоторыми из крестьян над разведением своего садика, а теперь все труды могут пропасть в одну зиму только потому, что кому-то понадобилось отобрать ружьишки, при помощи которых крестьяне все-таки переводили зайцев, а теперь и пугать их нечем. И гложут крестьянина со всех сторон: и зайцы, и нужда безысходная, которой кажется не предвидится конца, и... мало ли еще кто. А нужда вступает в силу. Многие бедные крестьяне здешней местности не получают в настоящем году никакого «продовольствия». Почему такие люди не попали в «продовольственные» списки – сказать трудно; может быть тому виною небрежно составленные списки, или же недобросовестность представителей сельской власти... Последних крестьяне чаете обвиняют: иного записали за «полбутылку», иной приходится родней сельскому начальству и следовательно его нельзя не записать. Такие обвинения имеют, быть может, некоторые основания: во время проверки списков замечалось, что в списки помещались такие люди, которые не имели острой нужды в хлебе, и наоборот люди, крайне нуждающиеся почему-то пропускались. Но как ни рассуждай, а очень многим крестьянам хлеба не хватит на неделю, или на две, а дальше придется продавать за бесценок последнюю кормилицу – корову, если только прежде не успеют свести ее со двора за неплатеж податей (в некоторых дворах уже производится опись имущества). А что будет дальше? Как будет жить безработный крестьянин со своим семейством до нового хлеба? Ответа не находится, и в голову идут одни мрачные мысли.

     Воиновка и Колычево, Перевес. вол. В прошлом году передовые крестьяне Вонновкн и Колычева отличались сплоченностью и единством мнений по политическим вопросам. Здесь существовал крепкий своим единодушием товарищеский кружок, не знавший в своей среде почти никаких раздоров. Словом, дело шло хорошо. Не то наблюдается сейчас: упадок духа и преследования сыграли с теми же крестьянами недобрую штуку – между ними появились раздоры, разногласия, недоразумения... Друг друга начинают подозревать иногда в каких-то пустяках; или может быть в несуществующей вине. Деятельный кружок людей, шедших ранее рука об руку – готов распасться на мелкие части, на радость своих врагов. Темные силы, исконные утеснителя народа, выползают на свет Божий, соединяются вместе и изыскивают всевозможные средства к укреплению своего положения, а передовые крестьяне начинают забиваться в свои норки, враждуют между собою и не проявляют иногда никакого мужества перед поднявшими голову темными силами.

     С. Свинуха. (Жестокая расправа). На днях местный волостной старшина, член союза «Русского народа» Трубников, приступил к исполнению решения волостного суда по денежному взысканию с крестьянина Свинолупова в пользу С. Васильева, тоже «истинно-русского человека». Бывшим старшиною Смотровым у ответчика было описано на взыскиваемую сумму часть имущества, но торги не состоялись.

     Теперь же истец, воспользовавшись поступлением нового старшины, просил его исполнить решение суда.

     2 февраля старшина, забрав прочие сельские власти, поехал к ответчику, которого в это время с женою не было дома, только его мать старушка с больными детьми лежала на печке, в углу которой стоял самовар, обреченный на продажу за долг.

     Приехавшие власти не могли у старушки взять самовара. Тогда по требованию старшины прибыла для содействия полицейская стража, в лице урядника. Дело приняло другой оборот. Старшина с урядником то и дело вскакивают на «зад» (дощатый помост у задней стены избы, заменяющий у крестьян кровать) намереваясь пробраться на печку за самоваром.

     Старушка завыла и, собравшись с силою, ногами стала отталкивать нападавших так, что они соскакивали на пол. Наконец им удалось кое как взяться за ноги старухи, но она уцепилась старческими руками за «группу» печки, плача неистовым голосом. Власти стали тащить ее к себе, вывихнули ей руку, а самовара все-таки не взяли. Больные дети, видя происходящее, в испуге заплакали. Одному из них урядник своею гигантскою ногою даже наступил на исхудалую ножку. Ребенок, вскрикнув, стал метаться из угла в угол избы, зовя на помощь маму: «ой, мама, казаки»! И, изнеможенный от боли и испуга, как говорит его мать, упал на пол в обмороке. После этого, каждую ночь дети вскакивают с постели и плачут, повторяя: «ма...ма, вот и..,дут казаки»!...

     Бедные дети и матери русские, скоро ль наступят для вас желанные дни жизни спокойной?...