Газета "Тамбовская жизнь" № 107(25529) 28.07.2010. МИНУВШЕЕ ПРОХОДИТ ПРЕДО МНОЮ

Из всего немалого количества тамбовских усадеб полностью восстановлены только две — в Ивановке и Вернадовке. Ивановка сегодня — признанный культурный и музыкальный центр; период же восстановления усадьбы следует отсчитывать с 1950 годов, когда московский архитектор Белоусов сделал обмеры усадьбы, но восстановить ее без описаний, полученных от С. Сатиной, было бы очень трудно. С ней в переписку в середине шестидесятых годов прошлого века вступил тамбовский краевед Н. Никифоров. В восстановлении усадьбы и создании того культурного центра, каким сейчас является Ивановка, участвовали многие деятели культуры Тамбовщины — от Н. Емельяновой и А. Берладина до А. Ермакова. 

Для исследователей всегда особенно притягательны громкие имена, яркие личности. Немало таких было среди владельцев тамбовских усадеб. Например, на территории нашей губернии находилось имение генерал-майора А. Колчака — при деревне Горяиновке и селе Троицком Борисоглебского уезда. Это тот самый Колчак — океанолог и гидрограф, более известный как один из руководителей Белого движения. Имение он унаследовал от жены В. Мечковской; часть имения принадлежала ему, часть — сыну Мечковской от первого брака. В 1903 году Колчак стал полным собственником имения, но хорошим землевладельцем он не был, хотя имение славилось урожайностью; он сдавал имение в аренду, производил масштабные вырубки леса. Впоследствии имение было продано Н. Петрово-Соловово.

Впрочем, сейчас уже фактически не имеет значения, хорошим или дурным владельцем имения был Колчак, потому что осталось оно лишь в истории. Судьба этого имения подобна судьбам многих, таких, как усадьба Давыдовых в Кулеватове, Боратынских в Маре, Воейковых в Ольшанке и других. Только счастливое стечение обстоятельств способствовало тому, что некоторые усадьбы сохранились до наших дней. Прежде всего это относится к усадьбе Воронцовых-Дашковых в Новотомникове. Существует устойчивое мнение, что от гибели усадьбу уберегла народная любовь к графу, но оно если и верно, то только отчасти. Основная же причина, по которой уцелело Новотомниково, — это то, что в 1923 году усадебный дом и храм с часовней были отнесены к памятникам искусства, в то же время они не подлежали передаче отделу музеев, так как после национализации находились в пользовании Госконезавода. Красной Армии нужна была конница. Но если легенда о любимом крестьянами графе критики не выдерживает, то другая история, связанная с усадьбой, вполне достоверна, и легендарного в ней только самоотверженность Марии Федоровны Родиной. Благодаря ей сохранилась жемчужина Новотомникова — Благовещенская церковь. М. Родина «угрожая вилами, \...\ разогнала компанию подрывников», — писала впоследствии ее дочь. Церковь была спасена, ну а женщина с четырехлетним ребенком оказалась в тюрьме вместе с представителями духовенства. После освобождения она уехала в Москву, опасаясь на родине преследования.

В 1935 году церковь была передана сельсовету и приспособлена для хранения зерна, вновь же для верующих она открылась в 1946 году. В феврале 1946 года архиепископом Лукой сюда был назначен священник Валентин Ястребцев. Подобно многим другим священнослужителям того времени он не избежал ГУЛАГа: с 1929-го пять лет строил Беломоро-Балтийский канал, с 1937-го — железную дорогу в Забайкалье. В родные места он вернулся инвалидом и тем не менее смог оживить храм и сохранить могилу И. Воронцова-Дашкова. Этим поступком В. Ястребцев вернул долг своих предков Воронцовым-Дашковым: в конце XIX века граф помог деду В. Ястребцева, священнику Николаю, когда тот буквально оказался на улице с тремя собственными детьми и сыном умершей сестры после того, как пожар уничтожил все его хозяйство.

Вообще предки Ястребцева знали немало историй, героями которых были владельцы Новотомникова. Истории передавались из поколения в поколение, реальность в них переплеталась с вымыслом. Одна из легенд повествовала о чудесном спасении графа при крушении поезда и данном им обете построить новый храм, в другой рассказывалось о чудесном спасении от гибели в море. 

Подобные истории, конечно, нельзя назвать легендами в полной мере, у них есть определенная реальная составляющая, которая по-своему переосмысливалась народом. Такого рода оценка событий проявлялась и в характеристиках, которые могла получить усадьба. Так, довольно долго «селом крови» называлось имение у села Большое Гагарино Моршанского уезда. Основания для такой характеристики были. В начале XVIII века имение принадлежало сибирскому губернатору князю Матвею Гагарину. За провинности и злоупотребления Гагарин был казнен Петром I. К этому был причастен Егор Пашков, он доставил в столицу бумаги, изъятые у губернатора. Часть владений, конфискованных у Гагарина, пожаловали Пашкову. Так что имение было приобретено ценою жизни прежнего его владельца. Затем имение перешло к Петру Егоровичу Пашкову, известному в качестве строителя дома Пашкова в Москве. Он тоже был своеобразной личностью. В 70-е годы XVII века, в период крестьянской войны, он, как и многие помещики, готовился к обороне и на этом поприще весьма преуспел, выделяясь среди соседей. Он ежедневно устраивал военные тревоги на случай нападения бунтовщиков; при этом установил строжайшую дисциплину, и за малейшие нарушения полагались тяжкие взыскания. 

Интересно, что у Пашкова имелся собственный зверинец, который он, богатейший человек, мог себе позволить. Находился зверинец у реки Большой Ломовис, имел в окружности около пяти верст, а содержались там олени, американские козы, осетинские лошаки и прочие животные. 

После умершего холостым П. Пашкова имение перешло к его родственнику А. Пашкову, после которого в результате раздела наследства имение (и дом Пашкова) перешло к младшему сыну Алексею Александровичу. Он поселился в тамбовском имении, о нем в народной памяти тоже сохранилось немало легенд. К сожалению, все они свидетельствуют о его жестокости. Скорее всего, это и послужило причиной пожара, случившегося в усадьбе 25 января 1815 года. Видимо, крестьяне подожгли дом. В огне погибли две дочери Пашкова и дворовая девушка. Пожар этот тоже овеян легендами. По одной из них это и не пожар был вовсе, а набег на усадьбу атамана Кудеяра со сподвижниками. Но легенды про Кудеяра вообще были распространены в крае...

К сожалению, немало людей «благородной крови» остались в народной памяти именно из-за своего самодурства и жестокости, причем исторические сведения эту народную оценку подтверждают, как, например, в случае с тамбовским комендантом Булдаковым, находившемся на этой должности в начале XVIII века. Легенда о нем под названием «Комендантский остров» приведена в сборнике тамбовских легенд и сказаний, собранных и обработанных А. Сохранским. Книга эта также есть на выставке. 

У каждого времени свои песни, свои легенды. Сегодня настоящей легендой — величественной красивой и, что немаловажно на мрачноватом фоне историй былых веков, почти оптимистичной — представляется история Ирской коммуны. Печальный финал этой истории известен, но ведь было же и романтическое начало, а связано оно также с дворянской усадьбой, ведь в апреле 1922 года коммунары прибыли не куда-нибудь, а в бывшее имение Оболенской-Рейтер. Говорят, последняя владелица усадьбы Мария Оболенская покинула его в 1917 году, но подтверждений этому нет. Так или иначе история дворянского гнезда закончилась. С 1918 по 1922 год на землях имения существовал совхоз, а потом пришло время Ирской коммуны, членами которой стали граждане иностранных государств, переселившиеся в Советскую Россию. Коммунарам, несмотря на то, что они привезли с собой различный инвентарь, а прежде всего технику, на новом месте оказалось непросто, местное население было к ним не слишком лояльно. Некоторые переселенцы не выдержали и уехали, но в целом коммуна укреплялась и росла, пополнялась. Численность коммуны в 1927 году достигала 350 человек. Коммунары построили кирпичный завод, механический цех, различные мастерские и даже электростанцию. Также были построены школа и детский садик. В 1937—1938 годах коммунаров, прежде обласканных властью, постигли репрессии, в конце концов Ирская коммуна перестала существовать, оставив о себе воспоминания об очередной попытке «свесть Америку и Россию». Городок коммунаров пока еще существует, хотя и приходит в упадок, словно повторяя судьбу дворянской усадьбы Оболенских и многих других усадеб.

Конечно, история дворянских усадеб на Тамбовщине гораздо шире и разнообразнее. А может быть, выставки, подобные этой, привьют молодежи интерес к истории, научат любить родной край. К этому остается добавить, что выставка продлится месяц. 

Ольга НОВАК.