Газета «Заветы Ленина» № 35(3261) от 24.03.1970 КОНЕЦ «ИСАПА».
К истории создания коммуны ВЦИК СССР
КОНЕЦ «ИСАПА»
А. К. САТИН.
На нашу долю выпало счастье жить в трудные, но славные годы. Безотрадное было у нас детство. Например, я родился в бедной крестьянской семье в селе Уварово. Как и многие мои сверстники, рано начал трудовую деятельность, зарабатывать себе на хлеб. Февральскую и Октябрьскую революции встретил в среде железнодорожников ремонтным рабочим.
В 1919 году вступил в комсомол и добровольно записался в Борисоглебский отряд по борьбе с бандитизмом и дезертирами. Его командиром был уроженец села Мучкап И. И. Кащеев. В июне 1919 года по призыву комсомола ушел на фронт, участвовал в разгроме Деникина, Врангеля, банд Антонова и Махно.
В 1923 году был демобилизован из армии, в 1925 году по ленинскому призыву вступил в партию и меня направили учиться в Тамбовскую совпартшколу. После окончания школы меня вызвал к себе секретарь уездного комитета ВКП (б) и сказал:
- Поедешь избачом в село Заполатово Мучкапского района. Будешь там избачом и врачом, агрономом и милиционером, а главное - представителем партии. Ну, как? Не струсишь?
- Нет, - ответил я, взял направление и пешком пошел в Заполатово.
Работать приходилось день и ночь. Но радостно было слышать, когда на губернской конференции политпросветработников нас двоих избачей премировали радиоприемниками. Это было действительно чудо того времени. На частной квартире установить приемник не мог, да, собственно, и не нужно было этого делать, а разместил его накануне 10 - й годовщины Октября в читальне. Помню, как буквально тысячи людей за пятьдесят километров приходили смотреть приемник и слушать Красную площадь, голос родной Москвы. Однажды пожаловал посмотреть «чудо» даже местный священник. Он обошел удивленно шкаф с батареями, убедившись, что там никто не сидит, заявил: «Чудеса твои, господи».
В 1928 году в Борисоглебске было проведено совещание партийного актива, где поставлена задача решительного наступления на кулака, и вовлечения крестьян в производственные кооперативы.
Разъехавшись с совещания, мы энергично взялись за кооперирование населения. По Павлодарской волости организовали 14 товариществ, но не двигалось дело коллективизации в селах Заполатово и особенно в Андриановке. На сходах андриановцы неизменно заявляли:
- Сам, сам иди в колхоз. Мы знаем и видим, что такое колхоз, - и немило показывали на гору, на бывшее имение помещика Соловова.
Под видом организации артели, при содействии какого-то «спеца» это имение и участок в 220 гектаров заняли сектанты-крестовники. Артель они назвали «Исап». Внешне они замаскировали артель, будто назвали ее по логу села I-Березовка. Но это для отвода глаз, на самом деле, как признался сектант Тимофей Рыбин, они «Иисусовы посланники». Для формы даже избрали правление, в которое входили Крылов, Чурилов, а во главе был «живой бог» М. А. Редкозубов. Ходил он зимой и летом в тулупе шерстью вверх, с суковатой палкой, непослушных бил ею нещадно. Это был, как образно называл его народ, «бугай мирской и развратник, пьяница и обжора». Не зря про него ходила молва, что он сразу выпивал литр самогонки и съедал гуся или поросенка. В келье у него постоянно дежурили девушки и молодые женщины.
В неделю раз «бог», обнаженный, выходил в моленную, смежную с кельей комнату. Все при входе его становились на колени, отвешивали поклоны, а он клал большую книгу на голову председателя артели Крылову и бормотал какие-то заученные фразы. Закончив чтение, все поднимались и расходились. Вторая обязанность «бога» - благословлять и разрешать садиться за обеденные столы членам артели. Эта церемония проходила примерно так. Раздавался звон в рельсу. Все садились, словно по команде, за общие длинные грязные два стола. Дежурные стряпухи на каждый стол, ставили две огромных самодельных деревянных посудины, наполненные похлебкой. Перед каждым клали длинную, как черпак, самодельную ложку. По сигналу председателя Крылова все поднимались и за ним вслед пели хором «Отче наш». После этого все садились, но ложки в руки не брали. Снова входил «бог», стучал суковатым батогом об пол и уходил восвояси, а сидящие за столами хватали свои черпаки и ели.
Артель «Исап» стала бельмом на глазу для окружающих, главным препятствием на пути коллективизации. «Исап» дискредитировала колхозную жизнь, отталкивала людей, сводила на нет все наши усилия.
- Что делать? - думал я. - Как отвоевать людей у этих мракобесов? Как перевернуть их жизнь? А если вступить в артель, попробовать повернуть крестовников на правильную дорогу. Такие мысли все более и более овладевали мной, толкали к действию.
Я твердо решил вступить в артель, переделать ее в коммуну, а сектантов в коммунаров. К тому же произошла встреча с секретарем Павлодарского волкома ВКП (б) С. А. Бочаровым. Заговорили с ним о кооперировании населения и пришли к одной мысли, что «Исап» тормозит, мешает нашему делу. С. А. Бочаров поддержал мое намерение вступить в артель и, в свою очередь, сам дал согласие тоже вступить в нее.
Через два дня он прислала за мной лошадь, и мы отправились в уездный комитет ВКП (б). Но здесь наше начинание встретили недружелюбно и даже осмеяли. В орготделе укома партии нас обозвали даже «чудаками». Заворг Алтунин бросил усмешку:
- Романтики, вдвоем социализм хотите построить.
Но секретарь укома партии т. Колесников отнесся к нам по-другому. Он взял наши заявления, выслушал внимательно и сказал:
- Ну что же. Доброе дело вы задумали. Ни пуха вам, ни пера, и крепко пожал нам руки.
Впоследствии мы сагитировали вступить в артель еще несколько человек, среди них учительницу И. Ф. Энбаум и зажиточных крестьян Смольяковых для усиления артели техникой и лошадьми.
По приезду мы подали заявления о приеме в артель «Исап». 10 марта 1928 года нас пригласили на <...> собрание. Бочаров привел с собой уполномоченного исполкома по уезду т. Прож<...>ского - начальника планового отдела губисполкома.
Собрание началось примерно в три часа дня. Комната крестовника Жихорева набралась народу, как говорится, яблоку негде упасть. Открыв собрание, председательствующий Крылов объявил:
- К нам в артель поддали заявление о приеме в члены артели Сатин - четыре едока, Бочаров - восемь, Энбаум - два и Смольяковы - 32 едока.
Сразу посыпались вопросы один щекотливее и назойливее другого.
- Будете ли вы выполнять наши порядки? - спрашивал один.
- Вы идете в артель работать, как мы, или управлять нами? - это вопрошал другой. И так далее.
Три дня шло собрание с перерывами. Много раз голосовали, как говорят, измором брали, но своего они не добились. В конце концов, вынуждены были принять нас в артель. Мы сразу же переехали, правда, без семей. Обосновались в квартире крестовника Рязанова.