РУССКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ГАЗЕТА.1909.№ 48.
Гр. Прокофьев.
Певец интимных настроений.
(С. В. Рахманинов).
Опыт характеристики.
Задолго до того, как я приступил к своей характеристике творчества Рахманинова, ещё тогда, когда был только опубликован её заголовок, мне пришлось встретиться с двумя возражениями, на которых я считаю нужным остановиться, дабы не ввести в заблуждения читателей и не вызвать лишних нареканий на саму характеристику, её смысл и цель. Первое возражение сводилось к тому, что с композиторами нужно знакомиться не путем словесных характеристик, а путем изучения партитур или проигрывания и выслушивания их произведений. Справедливо! Глубоко справедливо! Но ещё не настала та пора, когда в различных уголках необъятной России было бы легко достать все сочинения Рахманинова, а ещё труднее, конечно, прослушать его симфонические произведения, оперы или даже крупные камерные сочинения. Да и столицы наши не могут похвастаться детальным знанием произведений Рахманинова, одного из крупнейших композиторов современности, хорошо известного за пределами нашей родины. Второе возражение было более серьезным: «не слишком ли смело беретесь вы дать характеристику таланта, находящегося в расцвете сил, неустанно развивающегося и идущего все вперед?» Пусть так! Пусть я буду неправ! Пусть я ошибаюсь даже в характеристике прошлого и настоящего (прогноза будущего я и не собираюсь ставить!), - все - таки, я думаю, мне удастся сообщить кое – что интересное для характеристики музыкального облика С.В. Рахманинова, или познакомить несколько ближе с его произведениями, или, наконец, просто подчеркнуть, что кроме более популярных произведений у Рахманинова есть много прекрасного, незаслуженно находящегося в забросе. И если хоть отчасти мне удастся выполнить свой замысел, я думаю, что труд мой не будет напрасным: мы слишком мало знаем своих композиторов, слишком поверхностно относимся даже к таким крупным талантам, как С. В. Рахманинов.
____________
Ещё не настало то время, когда можно будет подробно касаться биографии Сергея Васильевича Рахманинова, чтобы проследить влияние тех или иных жизненных фактов на его творчество. Поэтому я дам только так сказать его музыкальный «послужной список», да и то главным образом для того, чтобы опровергнуть одно из ходячих мнений о Рахманинове, как о композиторе не плодовитом. Будущему биографу Рахманинова предстоит благодарная задача проследить проявление музыкальности в родне композитора. Мне же удалось только установить, что в семье его отца встречались крупные музыканты и музыкантши, бывшие только любителями, только дилетантами, но не только знавшие близко произведения Шопена и Шумана, но и умевшие прекрасно исполнять их, что лет 30 – 40 назад было конечно, явлением исключительным. У самого С. В. музыкальные способности проявились рано, а занятия музыкой он начал под руководством матери с четырех лет. Девяти лет от роду, т. е. в 1882 году он уже поступил в СПБ. Консерваторию, где пробыл так недолго, что, в сущности, всецело является воспитанником Московской Консерватории, где он был учеником Зверева и Зилоти по классу фортепиано и Аренского и Танеева по классу композиции. В то время музыкальная Москва находилась под обаянием творчества Чайковского, оставившего крупный след в развитии талантов всех московских композиторов. Если «могучая кучка» взбудоражила всю музыкальную жизнь Петербурга, а Римский – Корсаков, как яркий представитель лучших её заветов, сумел воспитать целую плеяду молодых композиторов в духе национального творчества, по существу своему более объективного, то космополит – эклектик Чайковский, представитель субъективного лиризма, не менее успешно прививал своим ученикам, а через них и последующему поколению любовь к субъективному в музыке, взгляд на музыку, как на лучшее средство излить свою душу, поделиться своими переживаниями. На С. В. творчество Чайковского имело огромное влияние и его ученические работы, по его словам, - «вероятно, представляли из себя сколок с Чайковского». Позже мы увидим, что не только ученические опыты в композиции носят следы влияния Чайковского, теперь же я возвращаюсь к внешним фактам из жизни С. В.
Консерваторию он окончил в 1892 г. с большой золотой медалью, представив в качестве экзаменационной работы одноактную оперу «Алеко» на сюжет «Цыган» Пушкина. Из его более ранних сочинений сохранился в рукописи в частных руках квинтет для струнных инструментов. За последующие 3 года С. В. выпустил в свет 1 – й фортепианный концерт (ор. 1), написанный ещё в годы учения в Консерватории, 5 фортепианных пьес ор. 3, фантазию для 2 роялей, пьесы для виолончели и скрипки, две серии романсов, элегическое трио в память Чайковского ор. 9, две серии пьес для фортепиано в 4 руки и в 2 руки, симфоническую фантазию «Утес» и «Цыганское каприччио» для оркестра, и, наконец, закончил рукопись первой симфонии. Из этого перечня видно, что для трех лет было написано очень и очень не мало. Неудача с первой симфонией и некоторые личные обстоятельства повлекли за собой продолжительную композиторскую бездеятельность, так что лишь после оставления должности дирижера в частной опере С. И. Мамонтова, т. е. только в 1899 г. С. В. взялся снова за перо. Последние 10 лет он работал регулярно, бросив композицию лишь на два года, когда он принял на себя обязанности капельмейстера Имп. Большого театра. За этот период он издал 3 серии романсов, шесть хоров для женских голосов и один для смешанных, серию «Moments musicaux», 2 – ю сюиту для 2 фортепиано, 2 – й фортепианный концерт, сонату для виолончели и фортепиано, кантату «Весна», вариации на тему Шопена, 10 прелюдий, две оперы «Скупой рыцарь» и «Франческа Риминийская», 2 – ю симфонию и симфоническую фантазию «Остров мертвых» (ещё: печатается). В рукописи существуют ещё духовный хор, написанный под влиянием Ст. В. Смоленского, и только что законченный третий концерт для фортепиано.
Таким образом, за десять полных лет творческой работы, С. В. закончил 30 опусов, причем почти все они, особенно начиная с 16 – го опуса, очень крупные по размерам. Во всех его произведениях наблюдается счастливое сочетание искренности и непринужденности содержания с законченностью внешней оболочки. Рахманинова нельзя назвать мастером формы, ибо в её развитии у него часто не хватает той ловкости, которая умеет подготовить гладко и логично появлении е каждой тональности, у Рахманинова, наоборот, можно встретить такие ходы, что нужное ему появление какой нибудь тональности уже обезличенно появлением её в развитии хода (это неоднократно встречается в его разработках сонатных allegro), но у него наблюдалось почти все время неравновесие формы и содержания, которое и является главным признаком подлинного мастерства, врожденного чувства формы. Он не решает задач по писанию сонаты или симфонии, подыскивая подходящие для решения этих задач элементы, а пишет сонату или симфонию, если мелькающий в голове или в ухе тематический материал сам требует такой формы. И хотя в первых сочинениях Рахманинова частенько можно натолкнуться на простые, технически элементарные приёмы, но и они не производят впечатления беспомощности, неумелости, как часто, очень часто бывает у начинающих композиторов. Благодаря этому, в развитии таланта С. В. более чем трудно наметить этапы, знаменующие какой либо перелом в творчестве. Но те перерывы в творческой работе, о которых я говорил выше, так или иначе проводят рубежи, позволяющие хоть приблизительно наметить эти этапы для более ясного представления о развитии его симпатичного таланта. Это, так сказать, межевание делается тем более трудным, что Рахманинов принадлежит к числу композиторов, которые пересматривают свои прежние сочинения и переделывают их. Так переделал он элегическое трио, пересматривает вариации на тему Шопена и рассчитывает на досуге переработать 1 – ю симфонию. Я окину теперь беглым взглядом все произведения Рахманинова, по возможности отмечая их характерные черточки.
(Продолжение будет).
