ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ.август 2008 г. ИЗ ИСТОРИИ БОРИСОГЛЕБСКОГО УЕЗДА.

Сергей Макшанцев

Из истории  Борисоглебского   уезда

Газета "Борисоглебский вестник" №99 от 16.08.08.

МАРТОВСКОЕ ЛИКОВАНИЕ

Более 90 лет назад, 12 февраля 1918 г., в Борисоглебске официально была провозглашена Советская власть. А почти за год до этого в наш уездный городок пришла революция 1917 г., названная "Февральской", хотя и произошедшая, по новому стилю, уже в марте. Это стало началом затянувшейся на много лет коренной ломки всего быта и миропорядка и для Борисоглебска, и для всей нашей страны. И хоть  прошло более 90 лет с тех самых пор, страсти продолжают кипеть по данному поводу нешуточные. Что такое революция и чем она была для народа? Нет на этот вопрос однозначного ответа, и каждый и сейчас ответит по-разному. Катастрофа или спасение России? Трагикомический фарс или невиданный подъём народного духа? Сход с пути прогресса в безнадёжный тупик либо героический прорыв в невероятное светлое будущее? Однозначного ответа нет...

Во всяком случае, Борисоглебск того времени, конечно же, сильно отличался от привычного нам облика родного города, и в то же время чем-то поразительно напоминает его. С одной стороны, при значительной и по тем временам культурной прослойке - глубоко мещанский по духу и занятиям основной массы населения. С другой стороны, немаловажный в индустриальном отношении центр - и в то же время "столица" отсталого и социально, и технологически, хотя и громадного территориально и численно уезда (Борисоглебский уезд включал территории десятка районов современных Воронежской и Тамбовской областей). Да, ведь и входил он в состав Тамбовской губернии.

На момент революции Борисоглебск вместе со всей страной уже третий год переживал лихолетье Первой мировой войны, которую современники именовали просто - Великая война. Множество земляков на тот момент находилось на фронте, в госпиталях, на флоте... В то же время от 10 до 20 тысяч солдат составляли местный гарнизон и, соответственно, около четверти всего городского населения. Несмотря на военные невзгоды и понятное недовольство, большинство людей того времени в провинции просто как-то приспосабливались к тяжёлой жизни, но ни о каких кардинальных переменах не помышляли. Совсем другое настроение царило в столице, тогда это был еще Петроград. Там и началась великая русская Революция.  

"Борисоглебский вестник" № 100 от 19.08.2008 г.  (Продолжение. Начало в № 99).

А  в  Борисоглебске  всё стало известно только через телеграф. Хотя по линии старого царского МВД ещё успело прийти его сотрудникам на местах грозное указание не печатать и даже не упоминать о "беспорядках" в Петрограде, утаить весть о Февральской революции было уже нельзя. Революция победила фактически уже 27 февраля по старому стилю (12 марта 1917 г.),  борисоглебские  телеграфисты нарушили строгое указание полицмейстера, и уже 16 марта (здесь и далее все даты даются по новому стилю) городские газеты ошарашили горожан последними известиями. И было чему удивляться... Царь Николай II Романов отрёкся от престола, вся власть передавалась в стране Временному Правительству! 

Можно до сих пор спорить, почему подобные вести в стране, ведущей тяжелейшую кровопролитную войну и буквально скорчившейся от сложнейших внутренних проблем, тем не менее, вызвали неподдельный энтузиазм у большинства населения. Однако факт остаётся фактом: Февральская революция как в обеих столицах Российской империи, так и в провинции вызвала восторг небывалый. Не стал исключением и  Борисоглебск . Немедленно в центре города прошли демонстрации, с пением "Марсельезы" и  раздачей красных бантов. На серии митингов практически все слои населения высказали полную поддержку Временному Правительству. Город охватило, по меткому замечанию современника событий князя С. Волконского, оставившего для нас, борисоглебцев, бесценные мемуары о тех давних событиях, "мартовское ликование". Всем абсолютно искренне казалось, что революция, словно по взмаху волшебной палочки, решит все проблемы, устранит все неприятности. Оптимизм был настолько всеобщим, что, несмотря на быстрое упразднение полиции и жандармерии (и это в воюющей стране!), первые три-четыре недели после свержения царизма в  Борисоглебске  вообще не фиксировались преступления. 

Однако ликование ликованием, но вопрос о власти в городе становился главным. Кто будет управлять городом и  уездом? И вот уже вечером 16 марта в кинотеатре "Модерн", ныне это здание ВГАСУ, состоялось многолюдное собрание "демократической общественности", на котором присутствовали и представители воинских частей, и вышедшие на авансцену меньшевики и эсеры. Для последних наступал их звёздный час, ибо не было ни в  уезде, ни во всей Тамбовской губернии партии более популярной и, без преувеличения сказать, любимой, чем социалисты-революционеры.  Борисоглебские  меньшевики вступили с ними в крепкий пока что блок на правах младшего партнёра, а о большевиках основная масса населения до сих пор и слыхом не слыхивала. 

Таким образом, вопрос о власти решился в пользу эсеров как бы сам собой в течение всего нескольких дней. Старые органы власти путём реорганизации и перевыборов были заменены и попали под полный эсеровский контроль. Правда, борисоглебская беспартийная интеллигенция и примкнувшая к ней группа "просвещённых" купцов попытались дать эсерам мягкий отпор и даже выдвинули лидера - нотариуса А.К. Дологова, человека опытного и в городе известного. Дологов был избран временным председателем земского собрания, был одним из руководителей возникшего на его основе Городского общественного комитета... но и только. За  борисоглебскими  эсерами стояли грозный авторитет их партии, партии бескомпромиссных революционеров и народных заступников, образы самоотверженных террористок Спиридоновой и Венедиктовой, слава боевиков революции 1905 г. 

Наконец, за них горой стояло крестьянство  уезда, неожиданно для всех участников событий оказавшееся в течение ближайших нескольких лет очень активным политически. Помещики, ставшие первой  жертвой революции, вполне, надо сказать, заслуженно, прямо указывали, что в плане численности и организованности аграрных "беспорядков" самой "ужасной" в России была Тамбовская губерния, а самым "ужасным" в ней -  Борисоглебский   уезд. Не лишним будет отметить, что знаменитый лозунг "Земля - крестьянам!" есть основа эсеровской программы и надёжнейший фундамент их политических успехов в 1917 г. Большевики же на тот момент отстаивали передачу всей земли в государственный и муниципальный земельные фонды, то есть во власть новой революционной бюрократии, что у российского крестьянства ни малейшего сочувствия не вызывало. Лишь когда В.И. Ленин с присущими ему гениальностью и неразборчивостью в средствах перенял эсеровскую земельную программу вместе с лозунгом, большевики стали непобедимы. 

И   так, в марте 1917 года к власти в  Борисоглебске  пришли эсеры. Первую скрипку играл здесь Кирилл Сладкопевцев, за считанные дни превратившийся из скромного страхового агента в председателя земской управы. Невероятно энергичный и деятельный, Сладкопевцев быстро подмял под себя  уездную  администрацию, наверное, и не предполагая, что его правление продлится всего несколько месяцев. Правой рукой его стал Н.К. Краснобаев, имевший за плечами огромный авторитет в своей партии, очень твёрдые принципы и 11 лет заключения в Шлиссельбуржской крепости. Назначив на июль выборы в городскую думу, Сладкопевцев и Краснобаев получили неограниченные, как им казалось, возможности для осуществления партийной программы в отдельно взятом  уезде. Тем более что назначенный Временным Правительством своеобразный наместник Центра - " уездный  комиссар" - отставной штабс-капитан Гусев оказался полностью на их стороне. 

Эсеры моментально взяли под свой контроль и быстро возникающие в  Борисоглебске, как и по всей стране, советы. Прослышав, что в Петрограде возник наряду с Временным Правительством и некий "Совет рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов", с 18 марта 1917 г. и в  Борисоглебске  отдельные наиболее активные "демократы" стали создавать сходные органы. Уже 20 марта прямо на митинге был избран общегородской совет депутатов. Однако никакого двоевластья в городе покамест не появилось, и в управе, и в советах всё контролировали и решали эсеры в союзе с меньшевиками. Они играючи добились, чтобы в адрес Временного Правительства  борисоглебским  советом была направлена восторженная телеграмма. Первым действенным мероприятием Советов стала ликвидация правоохранительных органов в  Борисоглебске, в результате чего были разоружены и разогнаны сотрудники полиции и жандармского отделения, а обширный  уездный  полицейский архив - уничтожен. 

Всё это позволило Сладкопевцеву официально провозгласить в  Борисоглебске  "наступление полного торжества революционной демократии и народной свободы". 

Газета "Борисоглебский вестник" № 103 от 26.08.08 г. (Продолжение. Начало в №№ 99,100.).

“ПОЛИТИКУ НАЧИНАЮТ ДЕЛАТЬ… КРЕСТЬЯНЕ”

 Такая ситуация наблюдалась в городе, а между тем крестьяне уезда перестали пассивно ждать "милостей от природы". Быстро сорганизовавшись, сельские активисты на пасху, в апреле 1917 г. торжественно открыли в с. Алешки I крестьянский уездный съезд. Сладкопевцев испытал очередной свой триумф, когда его практически единогласно выбрали председателем уездного Совета крестьянских депутатов. Он сумел убедить крестьян отказаться от ликвидации помещичьего землевладения до созыва Учредительного собрания, гарантировав его безвозмездное уничтожение законным порядком. Заодно Сладкопевцев взял торжественное обещание от крестьянских депутатов не устраивать "аграрных беспорядков" и выдать излишки хлеба согласно продразвёрстке (введённой, кстати, не "кровавыми большевиками", а батюшкой-царём ещё в 1916 г. для бесперебойного снабжения хлебом фронта и рабочих с предприятий ВПК). Однако, высказавшись в целом в поддержку Временного правительства, борисоглебские  крестьяне тем не менее чётко выразили свою волю: помещичьего землевладения в уезде больше не будет, а в сёлах, от помещиков историей избавленных - Чигораке, Богане и других - необходим "чёрный передел", то есть принудительное перераспределение всего земельного фонда по принципу равенства, либо по количеству членов семейства, "едоков", либо по числу в семье работников. Последнее крупным хозяевам-кулакам вовсе не понравилось, и на I съезде их позиция взяла верх. Но кулаков, если понимать под этим неопределённым, но зато хлёстким понятием не крепких хозяев, а собственно сельских капиталистов-"мироедов", было на Тамбовщине ничтожное меньшинство. Раскол проник и в крестьянскую среду... Сладкопевцеву и другим эсерам всего их красноречия и влияния на крестьян хватило лишь на то, чтобы на несколько месяцев отсрочить приведение в жизнь требований подавляющего большинства крестьян, по-настоящему обездоленных. Большинству их, по тогдашней официальной классификации так и именуемому "бедняки", нужны были не обещания, а земля, причём здесь и сейчас. И с лета 1917-го года началась в Борисоглебском уезде ликвидация помещиков как класса. Никакие увещевания эсеров подождать ещё немного уже не действовали, а тут ещё и созыв Учредительного собрания постоянно откладывался. Так, в Танцырейской волости местные жители у крупного помещика Звегинцева отняли луг и пашню, а затем "реквизировали", то есть поделили между собой и хозяйский скот, в том числе лошадей со знаменитого Петровского конезавода. Землевладельцу Кувардину крестьяне из Ульяновки попросту запретили засевать его участок, поясняя, что земля эта отторгнута у них в своё время помещиками Аршеневскими насильно, а теперь распоряжаться ей снова будет община. Осенью крестьяне вообще приступили к так называемым разгромам имений. Барский дом отнимали при этом почти всегда, либо, передавая для общественных нужд, либо просто сжигая, чтоб "господам" и вернуться-то было некуда. Замечательный писатель И. Бунин оставил душераздирающее описание разгрома помещичьей усадьбы на Черноземье осенью 1917-го, когда пьяные полуселяне-полузвери жгут всё что ни попадя, ощипывают живьём павлинов, рубят топорами книги и дорогую мебель и т.п. Однако, к примеру, крупнейшего землевладельца уезда С. М. Волконского "его" крестьяне из родового именья Павловки не только отпустили в город с миром и со всем личным имуществом (то есть с ценностями, коллекцией произведений искусства, библиотекой и мебелью), но и предоставили транспорт и охрану. Известного писателя Пришвина, владевшего в близлежащем Елецком уезде небольшим поместьем, крестьяне, обобществив его землю, при чёрном переделе на общих основаниях наделили равным наделом - 16-ю десятинами: живи как все, работай! В общем, в Борисоглебском уезде как-то обходилось без мучения павлинов и рубки кресел. Крестьянская община, в очередной раз восстав из пепла, стала основным институтом, проводящим землеустройство. Уполномоченные общинными сходами волостные правления проводили опись помещичьих земель и инвентаря, землераспределительные работы, при этом многие бывшие землевладельцы крестьянам ещё и помогали. Особой ненависти не было, а того же Волконского селяне очень уважали за его общественную деятельность. Но и крестьянам, и ему самому было ясно - эпоха барства канула в Лету навсегда. Да и, положа руку на сердце, за что это было крестьянам любить своих помещиков? За столетия унижений, насилий и ничем не оправдываемой эксплуатации? Или за циничное издевательство "освободительной" реформы 1861 г.? Всё благосостояние помещичьего класса зиждилось на ограблении в той или иной форме крестьян, и в 1917 г. все это понимали. А уж сами-то помещики - лучше всего. Когда летом 1917 г. собрался в Никитинском театре в Москве Всероссийский съезд землевладельцев и был поставлен на голосование вопрос о желательности отчуждения помещичьей земли в пользу крестьян, не согласных с этим помещиков оказалось среди делегатов всего 5 (!) человек. 

Газета "Борисоглебский вестник" № 104 от 28.08.08 г. (Продолжение. Начало в № 99.).

ИЗ ИСТОРИИ БОРИСОГЛЕБСКОГО УЕЗДА. ВЫБОРЫ В ГОРОДСКУЮ ДУМУ.

С лета же выдвинулась и ещё одна сила, вооружённая - а потому самая грозная. Около 12 000 солдат местного гарнизона, благодаря инерции воинской дисциплины и, надо честно признать, энергии и распорядительности гарнизонного начальника полковника Мациевского, первые революционные месяцы только, как метко заметил очевидец, "принюхивались" к установившейся вдруг в Борисоглебске и по всей России свободе и демократии. Но скоро неограниченная агитация самых различных партий и движений прямо в солдатской среде дала свои плоды. Когда в июне 1917 г. пришёл приказ выдвигаться на фронт для наступления в Галиции и некоторым частям из Борисоглебского гарнизона, начались солдатские волнения, чреватые прямым бунтом. Часть солдат мало-помалу дезертировала, остальные всячески саботировали отправку на фронт. Эсеры, всегда склонные к броской фразе, в ответ развернули массированную кампанию за "революционную войну до победного конца". И хотя кавалерийские части, состоящие в значительной части из людей лихих и неробких, ей поддалась, среди пехотных полков подобная агитация успеха уже не возымела. Никакой заслуги большевиков тут нет, просто возобладали легко объяснимые настроения масс солдат, вчерашних крестьян по преимуществу. Никто уже не хотел умирать за веру, царя и отечество, тем более когда в родном селе делят землю и помещичье добро. Лишь после подавления большевистского выступления 16-17 июля в Петрограде и введения на фронте смертной казни удалось навести хоть какой-то порядок и в Борисоглебском гарнизоне. Однако в отместку более половины солдат не явилось на выборы в городскую думу, хотя предоставление избирательных прав военнослужащим преподносилось как одно из основных революционных завоеваний. Выборы состоялись 22 июля 1917 г. и подтвердили прочность позиций эсеров в городе. Они завоевали большинство мест (ни одного большевика в городскую думу не прошло). Но при этом около половины избирателей к урнам не явились. Среди имущих слоёв горожан и части интеллигенции росла уверенность, что эсеры, придя к власти в результате Февральской революции, разбудили народную стихию, и теперь, сами того не понимая, ведут страну вообще и маленький Борисоглебск в частности прямо к полному хаосу и катастрофе. Сладкопевцев же и его окружение до самого последнего момента искренне верили, что являются подлинными выразителями народных чаяний, что они смогут преодолеть все "эксцессы народного гнева" и что вот-вот восторжествует всеобщее благоденствие. Поразительная слепота! Но пока - июль 1917 г., вершина эсеровских успехов. Избрание думы, а главным образом, обещание начальника гарнизона Мациевского расстреливать любые сборища вооружённых лиц привели к восстановлению относительного порядка. 1 августа новые гласные (депутаты) городской думы на первом заседании присягнули Временному правительству. Городским головой избрали Е. Мягкова, чьими трудами и капиталами стоит у нас в городе прекрасное здание театра. Но Мягков отличался и политической активностью, являясь членом партии народных социалистов, мало уступающей эсерам в радикализме. Сладкопевцеву пришлось считаться с Мягковым, за которого к тому же горой стояло борисоглебское купечество, пришедшее в полный ступор от многомесячного "беспорядка". В любом случае, в городе появился орган власти, обладающий легитимностью и всенародно избранный. С. МАКШАНЦЕВ. (Продолжение следует).

Газета "Борисоглебский вестник" № 105 от 30.08.08 г.

НАРАСТАНИЕ КРИЗИСА - ПОЯВЛЕНИЕ БОЛЬШЕВИКОВ.

Однако кажущаяся стабильность в Борисоглебском уезде вновь была смыта политическими потрясениями в столицах. Ранней осенью 1917 г. произошёл "корниловский мятеж". При объективном рассмотрении - лишь слабая и несерьёзная демонстрация части патриотически настроенного офицерства и интеллигенции под руководством генерала Л. Корнилова в целях укрепления исполнительной власти и нанесения удара по дестабилизирующим ситуацию левым партиям. Быть может, потом Корнилов и возмечтал заменить Временное правительство "патриотической диктатурой", но это лишь подтолкнуло страну к хаосу, так что "корниловщина" смело сравнивается с ГКЧП. И мало кто поддержал Корнилова... Например, в нашем уезде крестьянство осталось равнодушным, офицеры гарнизона заявили о "нейтралитете", а большинство солдат и рабочих на собрании заявили о поддержке Временного правительства. Эсеры, Сладкопевцев и Краснобаев, неистовствовали на митингах. Советы в соответствии с "волей масс" уже 12 сентября 1917 г. направили в Петроград телеграмму о желании борисоглебцев выступить против корниловцев с оружием в руках. На станции Борисоглебск возник ревком - революционный комитет, заявивший, что казаки, которые якобы должны идти с Дона на помощь Корнилову, будут встречены в Борисоглебске огнём. 

Участия борисоглебцев в боях тогда не потребовалось, никакие эшелоны с казаками никуда не поехали, да и сама опасность "корниловщины" в провинции оказалась эсерами сильно преувеличена. Вместе с тем борьба с ней окончательно подорвала общественную стабильность. Власть с каждым днём, буквально на глазах, слабела, административные структуры (за исключением Советов, надо признать) разлагались. Уже выборы в уездное земство фактически оказались сорванными, так как более половины избирателей не голосовало. В Богане, Махровке и других сёлах уезда выборы вообще закончились форменным мордобоем на почве несогласий между кулаками, середняками и бедняками, а также сведения личных счётов и мести за прежние обиды друг другу. Эсеры всё ещё одерживали верх, уже не благодаря своей партийной программе или политике эсеро-меньшевистского центрального правительства, а лишь за счёт обаяния и личных качеств партийных активистов. Какой-либо авторитет же собственно Временного правительства постепенно исчезал, словно туман. 

Как раз во время бестолковой, но энергичной борьбы с "корниловщиной" реально заявили о себе в Борисоглебске и большевики. Удивительно, но одним из их лидеров оказался Николай Корытин, директор уездного коммерческого училища. Причём выяснилось, что в партию он вступил ещё в 1915 г., однако до поры до времени благоразумно не афишировал свои взгляды. Корытин был человеком, безусловно, умным, образованным, осторожным и очень ловким. Но называют среди его качеств и властолюбие, любовь к интригам, коварство. Принято считать его главным организатором прихода к власти в Борисоглебском уезде большевиков, хотя сам он в парторганизации до поры до времени держался в тени, выдвинув на место секретаря укома РСДРП(б) "простого рабочего человека" - К. Аристова. 

Время активизироваться для большевиков пришло осенью 1917-го. До этого те немногие борисоглебцы, которые рискнули в сплошь эсеровском городе назваться "большевиками", вообще входили в единую с меньшевиками парторганизацию.  Лишь в сентябре 1917 г. из губернского Тамбова пришла в Борисоглебск весть, что там большевики и меньшевики окончательно разругались. Пора и в Борисоглебске было создавать отдельную большевистскую парторганизацию, но... как? Без массовой поддержки, без денег, без куража и звонкой фразы, так выручавшей до поры до времени эсеров?! Только 14 октября 1917 г. удалось с помощью специально прибывшего из Москвы инструктора созвать тамбовских большевиков на конференцию, на которой и решено было наконец создавать уездные партийные комитеты.

В Петрограде свергли никому уже ненужное и неинтересное Временное правительство и торжественно провозгласили Советскую власть, а борисоглебские большевики только-только собрались на выборы своего первого укома. Произошло это знаменательное событие  аккурат 8 ноября 1917 г. и сначала не вызвало живого отклика общественности. Однако большевики вышли из летаргии, тем более что власть в столице уже принадлежала их партии. Теперь-то они были готовы побороться за неё и в Борисоглебске. 

Интересной иллюстрацией происходящего служит приезд в Борисоглебск в ноябре 1917 г. некого Марка Париевского. Объявившись у нас, товарищ Париевский предъявил ошарашенным членам совета не больше не меньше как удостоверение ЦК РСДРП (большевиков) на право организации Советской власти в отдельно взятом уезде. Далее он потребовал собрать митинг, на котором и намеревался провозгласить в городе власть Советов. После понятного замешательства в организации митинга Париевскому было отказано, а взамен предложено прочитать лекцию. Тему её можно примерно обозначить как "Что такое большевики и их режим". Однако то ли эсеры решили схитрить, то ли сам товарищ Париевский порядком пообносился по дороге из Смольного в Борисоглебск, но лекцию решили сделать платной. По идее, это должно было резко сократить количество слушателей. Однако именно платность входа на лекцию о "настоящей Советской власти" привела к ажиотажному интересу к мероприятию, и 13 ноября 1917 г. на него  явилась целая толпа слушателей. 

Читалась лекция в здании мирового суда (нынешняя спортшкола), и лектор, надо отдать должное, сумел увлечь аудиторию. Местные большевики стали кричать, что лекции не надо, "Даёшь митинг!". И митинг состоялся, и ни управа, ни начальник гарнизона полковник Мациевский уже не смогли пресечь это несанкционированное, совершенно стихийное мероприятие. Прошёл он у кинотеатра "Модерн" с большим подъёмом. Однако в самый ответственный момент Париевский вместо того чтобы брать власть, свернул свою деятельность и отбыл восвояси.

Кто же был этот человек? Согласно официальной советской версии, Париевский являлся посланником самого Ильича, и главной его задачей было вовсе не размахивать мандатом на установление Советской власти, а разъяснить тёмным борисоглеским массам её преимущества и подвигнуть местный пролетариат на её захват своими силами. По другой версии, он являлся ловким авантюристом, типа Остапа Бендера. По третьей - просто неуравновешенным в психическом отношении самозванцем, пытающимся предстать вершителем исторических судеб.   

Газета "Борисоглебский вестник" № 106 от 02.09.08 г.

БОЛЬШЕВИКИ БОРЮТСЯ ЗА ВЛАСТЬ

В соседних Воронежской и Саратовской губерниях Советская власть восторжествовала уже к середине ноября, а на Тамбовщине всё никак не получалось. Правда, по получении известия о свержении Временного правительства в Борисоглебске, как водится, собрался очередной многочисленный митинг. Солдаты и рабочие не имели ничего против декретов о войне и мире, отправив в Петроград телеграмму следующего содержания: "Верим, что вокруг Советов, как вокруг солнца, организуется демократия, которая положит конец братоубийственной войне, затеянной буржуазией. Земля будет передана трудовому народу..." Однако этим дело и ограничилось. К тому времени землю борисоглебские крестьяне де-факто уже получили, а солдаты начали просто расходиться по домам. Менять же эсеров на неведомых большевиков желания у большинства населения не возникло. 

Тем более что у эсеров их внутрипартийные разногласия достигли осенью такого уровня, что и сама их партия, как никогда, кстати, вовремя для конкурентов, раскололась. Ещё в октябре 1917 г. оформилась новая партия - левых эсеров, решительно отмежевавшаяся от прежних "просто" социалистов-революционеров, или, соответственно, правых. Левые эсеры были стопроцентными социалистами и городские буржуазные слои рассматривали однозначно как подлежащих ликвидации эксплуататоров. В то же время к сельским зажиточным жителям они весьма благоволили. А поскольку с момента расправы с помещиками в массе своей бедное тамбовское крестьянство стало стремительно богатеть, или, как выражались тогда, "осереднячиваться", появление левых эсеров было воспринято деревней на ура.  

Секретарь большевистского укома Аристов сообщал о положении РСДРП(б) в начале декабря 1917 г. в Москву: "Борисоглебск... Совет рабочих депутатов - ни одного большевика. Совет солдатских депутатов - ни одного большевика. Дума - ни одного большевика. Красная гвардия - 250 человек без оружия. Большевиков - 320 человек". 

Главными объектами большевистской агитации стали железнодорожные мастерские и воинские части. Правда, если деморализованные пехотные части в целом отнеслись к большевикам и их лозунгу о немедленном мире сочувственно, то кавалеристы в массе остались верны эсеровским идеалам. Однако на сторону большевиков перешёл тогда скромный кавалеристский унтер-офицер Переведенцев, который, как вскоре выяснилось, один стоил десятка агитаторов. 

Зато определённый успех способствовал им в железнодорожных мастерских. Там на сторону большевиков перешёл, поругавшись со своими однопартийцами-эсерами, невнимательно относящимися к его многочисленным инициативам, депутат рабочего Совета Н. Хламов. Кадровый металлист, он добился затем и перевыборов состава ревкома, продолжавшего существовать со времён корниловщины просто так, "на случай новой опасности для Родины и Революции со стороны врагов". В середине ноября перевыборы ревкома состоялись и принесли успех большевикам. Впервые у них появился подконтрольный орган власти, и не самый захудалый. Вскоре им удалось возглавить и профсоюз промышленных рабочих. Однако далее наступил застой. 

Сравнительно с большевиками социалисты-революционеры оставались могучей силой. Это подтвердили и выборы в Учредительное собрание 25 ноября 1917 г., которых с такой огромной и наивной надеждой они ожидали. Поскольку регистрация кандидатов закончилась уже 26 октября 1917 г., а уком большевиков появился лишь 8 ноября, борисоглебские большевики непосредственно в выборах не участвовали, лишь агитируя за однопартийцев из других уездов губернии. Правда, и успей они с регистрацией, вряд бы это повлияло на исход выборов. Эсеры, кажется, в любом случае на выборах в Учреди-тельное собрание одержали бы победу: при подведении итогов из 16-ти делегатов от Тамбовской губернии только трое  являлись большевиками, а оставшиеся 13 - эсерами. Но это была их лебединая песня. Тем более, что голосовали избиратели за единый партийный список ПСР, а сама партия к тому моменту уже раскололась на эсеров правых и левых. 

Между тем к концу 1917 г. беспорядок политических и общественных настроений сменился в Борисоглебске полной анархией. Органы власти работали как бы по инерции, милиция и административные структуры оказались дезорганизованы, население - полностью сбитым с толку и терроризируемым уголовщиной. Временное правительство давно отошло в область преданий, но его органы власти в уезде продолжали существовать. Они словно повисли в правовом вакууме, не опираясь ни на властную вертикаль и указания из столицы, ни на поддержку снизу. Начался хаос.

Газета "Борисоглебский вестник" № 108 от 06.09.08 г.

ИЗ ИСТОРИИ БОРИСОГЛЕБСКОГО УЕЗДА . ДОПЬЁМ РОМАНОВСКИЕ ОСТАТКИ!

В декабре 17-го последовал и печально знаменитый на всю страну разгром винного склада в Борисоглебске. Эсеры в его организации обвиняли большевиков, большевики, придя затем к власти, - эсеров и меньшевиков, но думается, что всё это сведение политических счётов. Достоверно известно, что начали погром 3 декабря 1917 г. солдаты из окончательно разложившихся запасных полков, причём чуть ли не с благословения военного начальства. Долгое время солдаты только с вожделением приглядывались к складам, но воздерживались от их захвата, так как в одном здании с ними размещался военный лазарет. Но провокационные вести о пьяных погромах в других городах под лозунгом "Допьём романовские остатки!" и неожиданное исчезновение охраны утром 3 декабря сделали своё дело... Начали-то солдаты, но очень быстро сбежалась огромная толпа горожан из числа тех, что всегда готов поживиться чем угодно, лишь бы на халяву. С. Волконский оставил яркое описание происходившего общегородского безобразия: "О, что такое погром винных складов, что такое это алкогольное большевистское крещение! Цистерны и бочки пылали, и толпа, несмотря на это, черпала, пила и упивалась. Мужчины, женщины, дети, старухи - все хотели своей доли праздника. Выказывали такое презрение к опасности, что оно граничило с храбростью; только не храбрость то была, это было опьянение; они были пьяны раньше, чем пили, они были пьяны от желания. Влезали на край цистерн, припав грудью, пили. Были случаи, что падали в горящий алкоголь; на поверхности плавал жир человеческий, а они все пили. В ведрах уносили горящую жидкость, на землю ложились, мокрую землю сосали... Горячие ведра не могли нести, садились на них, чтобы потушить. Утром лазареты были переполнены людьми с однородными ожогами таких частей, которые вообще не имеют случая прикасаться к огню". Во время вышеописанной гомерической попойки (а на складах хранилось около 174000 декалитров спиртного) вспыхнул пожар. Цистерны со спиртом стали взрываться, огонь бушевал... Счёт погибших шёл на десятки, сотни людей получили серьёзные ожоги. Но и среди паники и скотства нашлись примеры поведения совсем иного рода. Раненые в лазарете при начавшемся пожаре на винных складах практически были обречены. И только бесстрашие нескольких сестёр милосердия, простых русских женщин, спасло их. Бросив свои пожитки на произвол судьбы, медработницы вытащили из горящего лазарета всех раненых. Когда данный эпизод обсуждался на собрании земской управы, мужчины плакали. И кажется, более от стыда. Воспользовавшись случаем и представив всё вышеописанное как ещё один яркий пример неспособности эсеров и меньшевиков руководить уездом, большевики потребовали переизбрания Советов. Поддержку им на тот момент уже оказывало большинство солдатских депутатов. Перевыборы прошли 17 декабря. Казалось, что вот он, момент прихода к власти в Борисоглебске большевиков... Но 27 декабря при выборах нового состава исполкома Борисоглебского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в его состав вошло только 8 большевиков, эсеров - 6, меньшевиков - 4, да ещё 2 крестьянина-социалиста. Блок эсеров и меньшевиков опять оказался в большинстве, пусть и в крайне относительном. Тем не менее, председателем Совета стал левый эсер Поздняков, а его заместителем - меньшевик Иванов. При этом меньшевистская газета "Голос труда" выразила полное удовлетворение тем фактом, что к власти "пришли представители наиболее сознательных пролетарских масс", откровенно радуясь, что монополии эсеров приходит конец, и из младшего партнёра в блоке с эсерами меньшевики превращаются в равноправного. Действительно, "герои марта", эсеры Сладкопевцев и Краснобаев начали быстро терять былой блеск и позиции. Им оставалось только оттягивать конец своей власти путём призывов типа "сплотиться в борьбе против большевиков и не подчиняться распоряжениям большевистского правительства". Правда, меньшевики не могли понять, что вместе с эсерами кончается и их время. Однако декабрьская неудача вызвала у борисоглебских большевиков настоящий кризис. Выходило, что демократическим путём прийти им к власти никак не получается. Часть укома продолжала выступать за агитацию в широких массах, которые вот-вот дорастут до принятия большевистской платформы. Тем более что 5 января 1918 г. начал выходить и печатный орган - газета "Наша правда". Но большинство большевиков предлагало иной путь, эффективный и простой - вооружить имеющуюся пока в основном на бумаге Красную Гвардию и взять власть силой, вооружённым путём. В январе 1918 г. лидер борисоглебских большевиков К. Аристов в сопровождении бывшего активиста "Союза воинов-евреев" Е. Виленского уже был в Петрограде, где в таких чёрных красках описал происходящее в родном городе, что положительная резолюция ЦК не заставила себя ждать: "ЦК РСДРП (б) просит Военно-революционный комитет оказать содействие товарищам Аристову и Виленскому в приобретении оружия для Красной Гвардии г. Борисоглебска Тамбов. губ., где засилье кадетов (!)". Загрузив в пассажирский вагон 250 винтовок, 25 револьверов и патроны, борисоглебцы сумели довезти всё это от Петрограда до Борисоглебска. Но на самом вокзале при выгрузке оружие и боеприпасы неожиданно перехватила милиция, внезапно вышедшая из летаргии. Кажется, при этом большевикам ещё и крепко надавали по шее. Они, естественно, разозлённые, собрали среди рабочих несколько митингов, где всячески клеймили милицию и её начальника, порывались даже пойти отбить оружие, ругали эсеров и т.п. Это был яркий, но фактически последний успех Сладкопевцева. 

Газета "Борисоглебский вестник" № 109 от 09.09.08 г.

ИЗ ИСТОРИИ БОРИСОГЛЕБСКОГО УЕЗДА. БАНКРОТСТВО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО РЕЖИМА.

На Январь 18-го года в большевики записалось уже 800 борисоглебцев. Радикально настроенные горожане, в основном неквалифицированные рабочие и молодёжь всех сословий, начали вступать в Красную гвардию, пусть и не располагающую пока запасами оружия. Тут-то и сказал своё веское слово Никифор Переведенцев, снискавший в последующем в Борисоглебске громкую, но мрачноватую славу. Он не лез в президиумы и не бросался цитатами из классиков, но дело делал. То есть незамедлительно организовал для большевиков поставки оружия прямо с воинских складов. Брал Переведенцев  его как через знакомых в родном 6-м кавалерийском полку, так и получал за деньги и "магарычи" от некого фельдфебеля Кухаренко (вороватые прапорщики, видимо, во все времена одинаковы) из 268-го пехотного. Солдаты  этого полка ещё летом прославились, кстати, тем, что первыми в гарнизоне в кровь избили своих офицеров. А Переведенцев  постепенно взял у большевиков в крепкие унтер-офицерские руки всю область военных вопросов. 

В уезде творились дела похлеще. Во многих сёлах крестьянские активисты тоже стали создавать отряды, которые, ориентируясь по политической конъюнктуре, именовали Красной гвардией. Причём организованностью и вооружением они превосходили городских красногвардейцев. К началу 1918 г. во многие сёла милиция уже боялась появляться, так как там её встречали выстрелами и гранатами. Государственная власть в уезде практически была ликвидирована, а взамен установлено самоуправление сельских общин, или, если угодно, власть советов крестьянских депутатов. Не нужно было больше крестьянам платить налогов, арендных платежей, поставлять новобранцев в армию, нести какие-либо повинности и обязанности перед государством. Установился прямо-таки "мужицкий рай", как у теоретика анархизма Кропоткина. И на любые попытки нарушить такую идиллию крестьянство, несмотря на все свои внутренние социальные и личные конфликты, в целом смотрело очень косо. Риторика эсеров о законности, долге народа перед революцией, войне до победы, напыщенные речи о судьбах Родины, а тем более попытки согласно программе продразвёрстки изымать принудительно хлеб отныне вызывали у них лишь дикое раздражение. Среди борисоглебских крестьян быстро окрепло мнение, что Борисоглебский Совет "чего-то мутит", и что нужно сменить власть и поставить такую, чтобы не трогала, а отстаивала статус-кво. Блок левых эсеров и большевиков как раз стал казаться приемлемым вариантом. 

Собравшись под Новый год на очередной уездный съезд в Большой Грибановке, крестьянские депутаты письменно оформили фактически в виде местного закона свои представления о "мужицком рае". Власть в уезде признавалась только советская, результаты конфискации помещичьих земель и "чёрного передела" утверждались навсегда, при каждой волости официально создавался вооружённый отряд. Поскольку политика большевиков и декрет о мире на данном этапе полностью соответствовали ожиданиям борисоглебских крестьян, их депутатами было принято решение о полной поддержке правительства В.И. Ленина. Вместо Сладкопевцева председателем Совета крестьянских депутатов был избран житель села Алешки Мещеряков. Для эсеров, считавших себя исконными защитниками крестьянства, и лично для Сладкопевцева это стало сильнейшим, нокаутирующим ударом! С правыми эсерами и тем более меньшевиками крестьяне порывали и, более того, выступили с инициативой созвать в феврале в Борисоглебске объединённый съезд Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 

Для городских большевиков это было царским подарком! Как раз в это время вновь шли у них острые дебаты - начинать вооружённое восстание или подождать ещё чего-то... Но чего? В столицах и на подавляющей части российской территории власть давно за большевиками, а в Борисоглебске ничего не получается. И тут инициативу берут на себя крестьянские массы, которые РСДРП(б) всегда традиционно считала тёмными и забитыми. Какая ирония судьбы!..

Объединённый съезд Советов собрался, как известно, 12 февраля 1918 г. в кинотеатре "Палас" (здание музыкального училища). По воспоминаниям участников, мероприятие проходило очень бурно, со свистом, топаньем и сталкиванием с трибуны неугодных ораторов. Именно в этот день изменили эсерам и слава их, и репутация народных заступников, и даже красноречие. Из 322 вновь избранных депутатов Совета большевиками теперь были более 250 человек. В президиум собрания правые эсеры и меньшевики не попали, что называется, уже с порога. Власть уплывала у них прямо на глазах. И были речи о "гибели свободы и революции", и была попытка призвать милицию, чтобы просто разогнать Совет и протянуть ещё хоть сколько-нибудь… Ничего не вышло. Крестьяне стояли за большевиков, а солдаты - за крестьян, рабочие соглашались с большевистской агитацией, а мнения мещан или там купцов особо и не спрашивали. Наряд милиции нейтрализовала окрепшая Красная гвардия, равно как и привлечённого для срыва мероприятия со стороны анархиста Букреева и его шайку.

Газета "Борисоглебский вестник" № 111 от 13.09.08 г.

ИЗ ИСТОРИИ БОРИСОГЛЕБСКОГО УЕЗДА. ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Таким образом, в Борисоглебске была установлена наконец Советская власть. Демократический режим, столь восторженно встреченный в марте 1917-го, в феврале 1918-го уже не нашёл себе поддержки в Борисоглебске. Он буквально обанкротился, разложился в условиях охватившего страну хаоса. Демократия и её яркие представители вроде Сладкопевцева или Краснобаева сошли с политической сцены, и не под аплодисменты народа, а под свист и улюлюкание людей, не понимавших, что на смену неудачливой демагогии идёт железная большевистская диктатура. Хорошо сказал об этом современник, на тот момент уже официально, кстати, объявленный "бывшим князем", С. Волконский:  "Странные были люди господа эсеры... И сейчас, оглядываясь назад, приводя к общему впечатлению мои воспоминания об этих людях, вышедших из подполья Сибири и тюрьмы для того, чтобы быть расстрелянными или растерзанными тем самым народом, ради которого они несли наказания, я вижу что-то детски слабое в логике, настойчиво теоретичное в прикосновении к жизни, что-то неосмысленно увлекающееся, но в существе своем всё-таки благородное, и чем ближе к смерти, тем в благородстве упорнее. Это упорство есть то, что сохранит их в памяти потомства; не то слепое упорство, с которым они стояли на своих теориях; не то, чем они обманывали себя и обманули других. Их обман искуплен страданиями самообольщения и кровавыми испытаниями разочарования. За их теории их простят; их деятельность будет вспоминаться как тяжелый урок... Да, грустное явление". 

С учётом судьбы деятелей борисоглебской демократии, становится и вправду грустно. Некоторое время после прихода к власти большевиков они ещё ходили свободно по Борисоглебску, надеясь, что в память заслуг общей революционной борьбы победители не осмелятся или просто не захотят их тронуть. Впрочем, Краснобаев не стал ждать слишком долго, а поехал в столицу. Наряд красногвардейцев задержал его на станции Грязи, причём всё было сделано "по-эсеровски", эффектно: с окружением бойцами с примкнутыми штыками станционного буфета, где павший кумир как раз пил чай, и с картинным протягиванием Краснобаеву постановления об аресте и его театральными жестами типа "подчиняясь насилию, не поступаясь принципами". 

Через пару дней арестовали и Сладкопевцева, заключив в тот самый острог, в ремонт которого он в своё время вложил столько сил. Кто из горожан проходил тогда мимо тюрьмы, что и сейчас стоит рядом с нашим рынком, мог видеть бывших властителей города и дум, выглядывающих в окно третьего этажа. И всегда можно было видеть в том окне привязанный к решётке букетик. Цветы присылали люди, не утратившие эсеровских идеалов. 

Но осенью 1918 г. большевикам стало не до оказания внимания прежним союзникам, а потом конкурентам. По-видимому, Сладкопевцева и Краснобаева расстреляли тогда в овраге близ нынешнего лётного центра.

Но это было уже осенью, а пока - февраль 1918 года. Эсеры изгнаны и, ворча и недоумевая, идут домой с заседания Совета. А над Борисоглебском встаёт алая заря большевистского правления...

Невозможно не написать несколько слов об источниках, используемых при написании данной работы. Во-первых, это замечательная по обилию фактологического материала, хотя и имеющая явную идеологическую направленность, работа Е.А. Накрохина "Иного не было пути", выпущенная в свет в 1975 году. Большую ценность для любого борисоглебского краеведа представляют собой и записки С.М. Волконского "Мои воспоминания" - в части, касающейся описания его проживания в нашем городе в 1917-1918 годах. Ведь написаны они, пусть и в подчёркнуто субъективном ключе, не просто непосредственным очевидцем, а порою и невольным участником, событий, но и человеком, обладающим хорошим литературным даром. Оригинальный взгляд на революционные события в тамбовской глубинке содержится и в исследовании "Крестьянское движение в Тамбовской губернии (1917-1918): Документы и материалы", вышедшем в свет уже в наше время, в 2003 г. В любом случае, автор ни в коей мере не претендовал на всеохватность исторических источников  по столь обширной теме. 

С. МАКШАНЦЕВ.

 В раздел История Борисоглебска

 В раздел Борисоглебский уезд

В раздел Гражданская война