РУССКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ГАЗЕТА.1910.№ 26–27.

Гр. Прокофьев. 

Певец интимных настроений.

(С. В. Рахманинов).

Опыт характеристики.

(Продолжение).

  Первое, что сразу бросается в глаза даже при беглом взгляде на сочинения Рахманинова, появившиеся после вышеуказанного перерыва в его творческой деятельности, это – широкая манера фортепианного письма, зачатки которой, конечно, можно было бы найти и раньше (Элегическое трио). Эта манера является настолько характерной для позднейшего Рахманинова, что даже по внешнему виду можно сразу указать его произведения. Вдумываясь в эту внешнюю манеру письма Рахманинова, вспоминаешь ту школу литературных критиков, которая провозглашает принцип «Style – c’est l’homme»,иными словами – сокровеннейшая сущность личных переживаний невольно выявляется во внешнем виде, в манере письма художника, поэта и музыканта. И, сопоставляя произведения талантливейших русских музыкантов современности – Метнера, Скрябина и Рахманинова, - невольно соглашаешься с таким взглядом на внешнюю манеру письма. С сущностью рефлективных переживаний Метнера так гармонирует его полифоническое письмо, его «корявая», если так можно выразиться, Брамсовская техника; мятежный дух Скрябина вылился так ярко в растрепанных скачках его фигураций; и, наконец, русское спокойствие, величавая простота и вместе затаенная грусть Рахманиновских переживаний передались в этих широких аккордах, выдержанных основных гармонических линиях, плавных, иногда даже малоподвижных мелодиях, на фоне которых так рельефно выступает рисунок проходящих гармонических сочетаний. Конечно, такая манера письма появилась у Рахманинова не сразу, но уже в ор. 16 «Moments musicaux» она вполне отчетливо проступает. Точно за время творческого отдыха перед очами зреющего таланта сами собою открылись новые перспективы, и он ясно сознал, что до сих пор не использовал те возможности, которые дают его силам средства фортепиано, ансамбля фортепиано с другим инструментом или, наконец, средства целого оркестра. Тоже самое можно сказать и про форму Рахманиновских сочинений этого периода. Он чувствует теперь потребность творить в более широких формах и даже миниатюрная по существу форма – «moment musical» - разрастается у него до 6 – 9 страниц.

  В серии six moments musicaux (ор.16) найдется немало красивого и ценного, но все – таки она кажется подготовительной ступенью к высшей пока точке Рахманиновского творчества ор. 18 – 23. В 1 – м «moment» (b – moll) хочется отметить заключение первой задумчиво – меланхолической части, изложенное на тонической педали. Здесь удивительно тонко контрапунктически проведена хроматическая гамма, которая в соединении с продолжительной педалью на В (контр – октава) дает удивительно успокаивающее впечатление, отлично контрастирующее следующей части «con moto» (7/4, разделенные композитором на два полутакта ? и 4/4). Очень красиво изложена и заключительная каденция, где опять проходит первая мелодия. - № 2 (es – moll) – очень эффектно написан и сплошь проникнут тревожным настроением. № 3 – Andante cantabile (b – moll) – по настроению и некоторым приёмам напоминает Чайковского и в частности начало Andante из V симфонии. №4 – Presto (e – moll) – очень порывистый, нервный и красивый - № 5 – Adagio sostenuto (Des – dur) – особенно ярко подчеркивает новую манеру письма Рахманинова; само по себе, это произведение – довольно бледно. № 6 – Maestoso (C – dur) эффективно звучит и написан с большим подъёмом. Очень интересно сопоставить 2 – ую сюиту для 2 – х фортепиано, C – dur (ор. 1) с первой «фантазией» для 2 – х фортепиано, чтобы увидать насколько удачнее пользуется здесь композитор средствами двух инструментов. В сущности 3 части «фантазии» можно без особых трудностей для исполнителя переложить для одного инструмента, а звучность 2 – х фортепиано не использована композитором до конца даже в блестящем финале; во второй же сюите каждая часть требует именно двух фортепиано не только в видах звучности, но и в видах технической исполнимости. Сюита состоит из 4 – х частей: эффектная, маршеобразная «Интродукция», отлично звучащая на двух роялях, не яркая тематически, но не лишенная красивых гармонических сочетаний; изящный, пикантный «Вальс» (e – moll) с очень любопытной 2 – ой частью (Es – dur, meno mosso), где тема изложена полупотами при ритме в ?; элегический «Романс» (As – dur, Andantino), с очень бледной мелодикой, но красивый по звучности, и блестящая, замечательная «Тарантелла», главная тема которой заимствована автором из сборника национальных итальянских песен. В этой части, быть может, ярче, чем во всех предыдущих, использованы средства обоих фортепиано, партии которых вообще в этой сюите предназначены для зрелых пианистов.

  2 – ой фортепианный концерт и виолончельная соната вылились из под пера композитора в один и тот же счастливый для его вдохновения год (1900 – 1901). Но прежде, чем перейти к этим произведениям, я скажу несколько слов о произведении для хора o capella, не помеченном опусом – «Пантелей Целитель». Мне думается, что хор этот следует отнести именно к этому периоду, а не к периоду хоров ор. 15, ибо при видимо умышленно однообразном ритме здесь чувствуется большая свобода в движении голосов. В ритме этого хора слышится намек на перезвон, несколько, впрочем, комического характера. Этот комический оттенок отлично идет к стихотворению Ал. Толстого, иронизирующего в поэтической форме над материалистами. Отлично звучит обращение «Государь Пантелей!», на фоне яркой и комической фразы басов. В общем же, мне «Пантелей» нравится больше всех других хоровых произведений Рахманинова.

  2 – ой концерт для фортепиано (ор. 18, e – moll) посвящен собственному доктору и гипнотизёру Даль, вылечившему автора, у которого на нервной почве болели руки. От первого фортепианного концерта настоящий отличается своим характером: - 1 – й виртуозного типа концертов Рубинштейна, 2 – й – скорее «concerto di camera», где главная роль принадлежит оркестру, а партию фортепиано можно было бы назвать «piano obligato». Это не значит, конечно, что последняя музыкально – незначительна или технически легка; напротив, трудности её очень велики и требуют виртуозной техники. Красоты этого концерта оценены не только в России, но и за границей, где первоклассные виртуозы исполняли и исполняют этот концерт довольно часто. Несмотря на общеизвестность этого концерта, мне хочется подчеркнуть его особенно талантливые места. Таковыми я считаю нижеследующие: вступительные аккорды фортепиано; первую, суровую и энергичную тему, излагаемую унисоном кларнета, скрипок и альтов на фоне красивых фортепианных фигураций и гармонической основы виолончелей с контрабасами и фаготов; великолепна и 1 – я побочная тема, излагаемая сначала оркестром, а позже в сокращенном виде фортепиано. От этой темы нет обычного «хода» ко второй (Es – dur), появляющейся тотчас после коротенькой модуляции (tutti – ft). Эту 2 – ю тему я выписываю почти целиком без модулирующего дополнения её, так как это – одна из характерных и прелестнейших тем Рахманинова со свойственными ему хроматическими секвенцеобразными её понижениями и гармоническими красотами, ярко выдвинутыми на первый план, но не затемняющими мелодической красоты. В заключительной партии и в разработке много красивого и интересного, а возвращение 1 – й темы (alla marcia), звучность которой, теперь ещё усиленная виолончелями и блестящими аккордами фортепиано, прямо грандиозна. Красиво звучит 2 – я тема, явившаяся теперь в основной тональности у двух валторн на фоне тремоло струнных и гармонической поддержки кларнетов, а позже и фаготов. Заключительная кода I части мало развита сравнительно с широким изложением тем. II часть (Adagio sostenuto) ещё лучше I – й. Задушевная, простая, и вместе с тем капризная по ритму, она – бесконечно трогательна. В замысле изложения темы чувствуется влияние As – dur’ного эпизода из первой части концерта Шумана, причем у Рахманинова сначала тему излагает флейта, позже кларнет на фоне фигураций фортепиано; затем роли меняются и тему излагает фортепиано на фоне фигурации кларнета. Отрывок этой темы, опять – таки как характернейшей для Рахманинова с его любовью к малоподвижным темам, я привожу в изложении для двух фортепиано, пометив её оркестровку.

  По поводу этой второй части концерта можно было бы наставить много знаков восклицательных, но лучше пусть всякий, кто может, сам судит эту дивную музыку. В финале концерта много эффектных труднейших пассажей; он красиво звучит, но при всем том уступает по силе выражения двум первым частям, хотя и здесь есть удивительная мелодия (moderato – espressivo), которую я не выписываю по недостатку места. В целом весь концерт оставляет прекрасное впечатление своей красотой, стройностью и законченностью.

(Продолжение будет).