Журнал «История Петербурга». № 1 (41)/2008

Сергей Рахманинов. Последние адреса на родине (к 135 -летию со дня рождения великого русского композитора)

Л. Л. Ковалева-Огороднова

Наступивший год связан с несколькими датами биографии Сергея Васильевича Рахманинова. 4 января 2008 года (по старому стилю 23 декабря минувшего) - 90 лет с начала эмиграции великого русского музыканта. 28 марта исполняется 65 лет со дня смерти, а в апреле - 135 лет со дня рождения Рахманинова¹.

В предлагаемой статье приведены фрагменты из последнего российского десятилетия С. В. Рахманинова, эпизоды его петербургских гастролей, встреч с друзьями и коллегами; упомянуты некоторые дома, где компо­зитор бывал в те годы.

    ПЕТЕРБУРГСКИЕ АДРЕСА В 1903-1917 ГОДАХ

    Приезжая в Санкт-Петербург, Рахманинов часто «...задерживался почти каждый раз на несколько дней, иногда на целую неделю, а то даже и больше»², - вспоминал современник и друг композитора

    A. В. Оссовский³. Рахманинов пона­чалу останавливался в семье своего кузена А. И. Зилоти⁴, который жил в 1902-1903 годах на Лиговском проспекте, в доме № 55. Затем он ненадолго переехал в дом 24 на Сер­гиевской улице⁵, а в 1904 году по­селился на Васильевском острове⁶. Все эти дома были для Рахманинова родными, в них ему всегда были рады и, прощаясь, с нетерпением ждали его возвращения.

    С 1903 года С. В. Рахманинов чаще жил у другого двоюродного бра­та - Аркадия Прибыткова⁷, который служил в Придворном конюшенном ведомстве и занимал со своей семьей служебную квартиру на Конюшен­ной площади. Это было удобно, так как зал Дворянского собрания, где с 1903 по 1914 годы постоянно высту­пал Рахманинов, находился в десяти минутах ходьбы.

    В гостях у Прибытковых бы­вали многие выдающиеся деятели искусства, друзья семьи и родствен­ники: артисты Александринского театра В. Н. Давыдов, Н. Н. Ходотов, Е. П. Карпов, П. В. Самойлов и

    B. Ф. Комиссаржевская (которая была давним другом семьи, а в на­чале XX века приезжала в связи с организацией своего театра) со своими братьями - Федором и Нико­лаем. Часто бывали Ф. И. Шаляпин, А. В. Оссовский, А. И. Зилоти, оста­навливались или репетировали во время гастролей виолончелист А. А. Брандуков, скрипач Эжен Изаи... Всем гостям нравился «...старинный дом на углу Конюшенной площади и Екатерининского канала⁸, громадные ворота во двор, маленькая невзрачная дверь, в так называемую "парадную лестницу", которая плохо оправды­вала свое пышное название: лестница была ужасающая. Еще более невзрач­ная дверь в квартиру - и вы попадали в переднюю, а затем в прекрасную комнату - гостиную. Три больших окна смотрели из нее на бесконечно долго строящийся Храм-на-Крови, на месте которого в 1881 году был убит Александр II, и на Екатерининский канал. Наискосок от ворот, на пло­щади, стояла Конюшенная церковь; в этой церкви много лет назад отпевали убитого Пушкина...»⁹

    Квартира Прибытковых состоя­ла из анфилады пяти просторных комнат: вначале шла комната стар­шей дочери Елены, затем детская, спальня, за ними - столовая и го­стиная. Оттуда был вход в кабинет Аркадия Прибыткова, и именно в этом кабинете попеременно жили Сергей Рахманинов и другие зна­менитые гости.

    В начале XX века пребывание Рахманинова в Санкт-Петербурге 

    Зал Дворянского собрания (ныне Большой зал Филармонии), где в 1903-1914 годах проходили «Концерты А. Зилоти» и где неоднократно выступал С. Рахманинов. Фото с открытки прошлых лет

    Санкт-Петербург, пл. Искусств, Большой зал Филармонии (бывшее Дворянское собрание). Современная фотография

    Вера Скалон (1875-1909), возлюбленная С. Рахманинова в 1890-х годах; у ее родителей и сестер (родственники Сатиных и Рахманиновых) в Санкт-Петербурге он регулярно бывал с 1890-х по 1917 год. Фотография из книги: С. Рахманинов. Воспоминания, записанные Оскаром фон   Риземаном. Перевод В. Н. Чемберджи». М, 1992

        стало особенно частым, что было связано с музыкально-общественной деятельностью А. И. Зилоти, кото­рый основал в столице концерт­ное предпринимательство. Сергей Васильевич нередко участвовал в них безвозмездно, чтобы помочь становлению дела, и впоследствии, вплоть до 1917 года, выступал в «Концертах А. Зилоти» ежегодно по нескольку раз.

    ПРЕМЬЕРА

    ВТОРОЙ СИМФОНИИ

    ...В середине января 1908 года Рахманинов в очередной раз нахо­дился в Санкт-Петербурге в связи с подготовкой премьеры только что написанной Второй симфонии.

    Композитор очень беспокоился. Трудно было забыть пережитую в 1897 году трагедию провала его Первой симфонии. Однако за про­шедшее время музыка Рахманинова стала в Петербурге популярней: его сочинения исполнялись во многих залах и в частных салонах любите­лями и приглашенными артистами, прочно завоевав признание петер­буржцев. Именитые музыканты включали в свой репертуар не толь­ко пьесы, но и крупные его произ­ведения. Например, 13 января 1908 года в концерте, организованном графом А. Д. Шереметевым¹⁰ в Ми­хайловском театре¹¹, исполнялась кантата С. В. Рахманинова «Весна». Это событие восторженно описывали газеты: «Кантата «Весна» явля­ется шедевром во всех отношениях, как и стихи Некрасова, на которые она написана... «Зеленый шум» вес­ны, побеждающей зиму, и светлое, радостное, всепрощающее настрое­ние, одолевающее в душе человека «думу лютую», как все это цельно и ярко выражено у Рахманинова и в оркестре, и в хоре, и в партии голоса соло. Неотразимое впечат­ление величия и силы, и вместе с тем жизненной правды производит заключительный апофеоз весны»¹².

    16 января в Малом зале консер­ватории¹³ Е. И. Збруева¹⁴ исполнила среди прочих произведений, роман­сы Рахманинова «В молчаньи ночи тайной» и «Весенние воды» (партия фортепиано - А. И. Зилоти).

    Дом № 3 по каналу Грибоедова, бывший Корпус № 4 Конюшенного ведомства, где на третьем этаже проживал двоюродный брат С. Рахманинова и А. Зилоти А. Прибытков с семьей, в квартире которого С. Рахманинов подолгу жил в периоды столичных гастролей в 1903-1910 годах. Современная фотография

    Лицевая сторона почтовой открытки, посланной С. Рахманиновым в Санкт-Петербург 05.11.1903 в квартиру Прибытковых в Конюшенном ведомстве (совр. адрес - канал Грибоедова, д. 3). Копия с оригинала; РНБ, р. 1936, акт № 134/34 

    Лицевая сторона почтовой открытки от 02.02.1910 с портретом С. Рахманинова, посланной им в Санкт-Петербург из Америки, с надписью: «Благодарю тебя, племянница, за твое приглашение. Скоро буду у вас и посмотрю на тебя, какая ты теперь стала <...>. Твой дядя Сережа». Копия с оригинала; РНБ, р. 1936, акт № 134/32    

    Но в силу своего характера Сергей Васильевич не мог не вол­новаться перед премьерой. Жена А. И. Зилоти Вера Павловна¹⁵ описала те дни в письмах к сестре: «Рахманинов здесь ужасно сморщился, сейчас пер­вая репетиция. Сережа так волнуется, вещь предлинная и была инструмен­тована с большими трудами и медлен­но; он говорит, что если ему сегодня не понравится (он ее нигде еще не пробовал исполнять), то он "удерет" с симфонией сегодня же...»¹⁶

    И, наконец, 26 января 1908 года Симфония № 2 ми минор ор. 27 С. В. Рахманинова впервые про­звучала в зале Мариинского театра (это еще один заметный юбилей 2008 года). Первые отзывы о новом сочинении появились в петербург­ских газетах:

    «Вчера в концерте Зилоти мы познакомились с новой (второй) сим­фонией Рахманинова, которая была прослушана всеми с живейшим вни­манием и искренним наслаждением. Она имела большой, очень дружный успех и без сомнения займет видное место среди произведений этого ряда, - писал В. Коломийцов в газете "Русь". - Подкупает она, главным образом, свежей силой, теплотой и ясностью своего мелоса: интересная полифоническая работа нигде не затемняет фантазии композитора. Настроения грусти сменяются акцен­тами бурной страстности. Во всем много оригинального, личного и не­посредственного. Правда, симфония отмечена печатью "чайковизма" (осо­бенно в первой части) и "вагнеризма" (например, в скерцо), но тут мы име­ем дело не столько с индивидуальной подчиненностью, сколько - в гораздо большей степени - с тем духовным родством и той преемственностью, которые наблюдаются и в творчестве самых крупных художников...

    Немало своеобразного и в инстру­ментовке Рахманинова, чуждой всякой вычурности, даже несколько суровой и всегда художественно-экономной в применении оркестровых красок. Все это служит неизбежным залогом тому, что последние следы подражатель­ности исчезнут в творчестве нашего композитора и тогда окончательно разовьется его мелодический дар.

    Симфония Рахманинова произ­водит впечатление простоты. Это одно из тех счастливых произведе­ний, которые способны доставить сознательное наслаждение слушате­лю, не требуя от него предваритель­ного изучения партитуры...

    Композитор сам представил нам свое новое произведение, то есть лично руководил оркестром, и при этом показал себя превосходным дирижером, - под маской сдер­жанности полным темперамента, умеющим распределять звучности и вообще вполне подчиняющим оркестрантов своим очень опреде­ленным намерениям...»¹⁷.

    Вторая симфония Рахманино­ва одержала безусловную победу. Десять лет и десять месяцев назад Санкт-Петербург был свидетелем разгрома его Первой симфонии... Возможно, Рахманинов намеренно показал новую симфонию впервые именно в северной столице - но на этот раз он добился триумфа. И если не так давно петербургская пресса несколько отстраненно упоминала в одной из статей «московского композитора С. Рахманинова»¹⁸, то теперь появилось выражение: «...наш композитор»¹⁹.

    В том вечере Сергей Василье­вич выступал только в качестве дирижера: во втором отделении он аккомпанировал Александру Зилоти в Концерте для фортепиано с оркестром Э. Грига.

    Спустя два дня, 28 января 1908 года, в камерном вечере «Кон­цертов А. Зилоти» в Малом зале Санкт-Петербургской консервато­рии прозвучало Элегическое трио С. В. Рахманинова ре минор соч. 9 «Памяти великого художника». Пар­тию фортепиано играл автор; партии скрипки и виолончели - члены квар­тета герцога Г. Мекленбургского²⁰  Б. Каменский и С. Буткевич. Холодно принятое при первом столичном ис­полнении в 1894 году петербургским Обществом музыкальных собраний, теперь юношеское произведение С. В. Рахманинова поразило слу­шателей. Оно произвело сильное впечатление своей стройностью, гармоничностью, благородством со­держания. Газеты писали: «Трио по­священо памяти Чайковского - и это посвящение оказалось достойным. Та внушительная овация, которая была устроена автору, с превос­ходной законченностью передавше­му фортепианную партию, служит ясным показателем, что Рахманинов захватил нашу публику»²¹.

    Малый зал консерватории был переполнен, публика принимала композитора восторженно, игра его произвела незабываемое впе­чатление.

    ПЕТЕРБУРГСКИЙ

    ПОРТРЕТ

    С. В. РАХМАНИНОВА

    Во время описываемого приезда Рахманинова в Петер­бург, то есть в январе 1908 года, профессор Академии художеств Я. Ф. Ционглинский²² написал пор­трет Сергея Васильевича. Живопи­сец гениально отобразил внутренний свет, озаряющий лицо Рахманинова, - тот удивительный свет, о котором много писали его современники и который не так заметен на других портретах музыканта. Созданный во время игры Рахманинова на рояле, этот портрет бесконечно ценен для петербуржцев.

    Петербургский портрет (незавершенный) С. Рахманинова    работы Я. Ционглинского, написанный в 1908 году во время игры С. Рахманинова на рояле в мастерской художника в Санкт-Петербурге на Канареечной улице; ныне хранится в ГЦММК им. М. Глинки в Москве

    Дом Я. Ф. Ционглинского в Гавани на Васильевском острове - это еще один из петербургских адресов С. В. Рахманинова. Там бывали столичные и приезжие артисты, художники, писатели, музыканты: многие посещали ста­ринный одноэтажный деревянный дом, который стоял в глубине сада на полудеревенской тогда Канаре­ечной улице²³. От калитки шла тро­пинка к высокому крыльцу, оттуда входили в обширные сени. Справа находилась мастерская с большой тахтой, покрытой тигровой шкурой, а прямо по коридору - гостиная, или зал, как тогда назывались такие комнаты. Возле окон стояли кадки с большими широколистными растениями, красиво обрамлявши­ми скульптуру Нимфы и Сатира. Убранство завершали старый рояль фирмы «Bluthner», красного дерева, стол и стулья также красного дерева, картины на стенах, а в углу - горка со старинным русским фарфором. На вечерах у Ционглинского игра­ли Рахманинов, Гофман, Бузони, а среди слушателей были известные писатели, художники и многие дру­гие знаменитости.

    После смерти Я. Ф. Ционглинского портрет Рахманинова попал к И. В. Ершову²⁴ и висел на стене в его квартире до 1950-х годов; ныне он хранится в Государственном цен­тральном музее музыкальной куль­туры им. М. И. Глинки в Москве.

    Н. А. РИМСКИЙ-КОРСАКОВ И С. В. РАХМАНИНОВ

    В 2008 году будет отмечаться еще одна памятная дата - 100-ле­тие кончины Н. А. Римского-Корсакова.

    Римский-Корсаков и его твор­чество всегда значили очень много для Рахманинова. Профессора его - Танеев, Зилоти, Аренский - высоко ценили петербургского музыкального «бога», невзирая на известные разногласия двух столиц и равно обожая Чайковского. Также ученики их, последователи компо­зиторских школ Санкт-Петербурга и Москвы, при всей полярности их принципов, свято чтили обоих мэтров: Римского-Корсакова и Чай­ковского, которые были совершенно разными людьми - и великими каждый по-своему.

    В судьбе Рахманинова и Чайков­ский, и Римский-Корсаков сыграли огромную роль. В 1880-1890-х го­дах, измученный жизненными неурядицами, молодой Рахманинов был очарован мягким, дружелюб­ным характером Чайковского. В блеске обаятельной личности Петра Ильича, пленявшего своей любезно­стью, начитанностью, умением вести беседу, свободно чувствовавшего себя в любом обществе, - фигура Римского-Корсакова, застенчивого, замкнутого, почти сурового, пред­ставлялась холодной, «застегнутой на все пуговицы», не располагаю­щей к откровенности. Отрицательных эмоций прибавил 1897 год, когда Римский-Корсаков нелестно отозвался о Первой симфонии Рах­манинова, и в целом невысоко ценил другие его сочинения²⁵.

    Римский-Корсаков после не­скольких встреч с Рахманиновым в 1890-х годах сделал вывод, что мо­лодой композитор обладает значи­тельным талантом, и в то же время - немалым апломбом, чего скромный Николай Андреевич не любил. Рах­манинова же, со своей стороны, ко­робила «сановность» петербургских музыкантов, и он, по молодости лет, причислил Римского-Корсакова к тому чиновно-бюрократическому кругу придворных, которых не ува­жал (Рахманинов ставил в «вину» Римскому-Корсакову также и то, что он не признавал музыки Чай­ковского).

    Досадно, что автор «Снегуроч­ки», «Садко», «Царской невесты» - этот тонкий художник русской природы, народной сказки, чуткий психолог человеческой натуры, - не пожелал услышать ничего родственного в музыке молодого Рахманинова!

    Позднее, когда появилось своео­бразное «соперничество» Рахмани­нова и Скрябина, симпатии петер­бургских музыкантов, объединен­ных деятельностью М. П. Беляева²⁶ («беляевский кружок»), - в частно­сти, самого Римского-Корсакова (а в особенности Надежды Николаевны, его жены, великолепной пианист­ки), - оказались на стороне последнего. А. Н. Скрябин постоянно участвовал в беляевских концертах, и на квартире Римских-Корсаковых бывал также часто.

    Неизвестно мнение Римского-Корсакова об искусстве Рахма­нинова-исполнителя. Вероятно, он воспринимал Рахманинова просто как талантливого музыканта в целом, не разделяя его талант на несколько амплуа.

    Взаимные перемены в их отно­шениях произошли в первые годы XX века. Римскому-Корсакову чрез­вычайно понравилась рахманиновская кантата «Весна», он искренне считал ее прекрасным произведе­нием и, как глава Совета по беляевскому завещанию, способствовал присуждению Глинкинской премии ее автору. Еще ранее Рахманинов был награжден этой премией, и тоже по решению Римского-Корсакова, за Концерт № 2 для фортепиано с оркестром. Так же высоко оценил Римский-Корсаков Вторую симфо­нию Рахманинова, хотя усматривал в ней некоторые, на свой взгляд, недостатки²⁷, и вскоре после «Весны» она также была удостоена Премии имени М. И. Глинки²⁸.

    Н. А. Римский-Корсаков при­сутствовал на всех значительных премьерах рахманиновских сочине­ний в Санкт-Петербурге. Но отме­чал он успехи Рахманинова скорее не сердцем, а разумом, по выраже­нию А. В. Оссовского. Рахманинов знал это и, бывая чрезвычайно редко у Беляева, еще реже - у Римского-Корсакова, гордо сторонился их круга. Но, как талантливый и умный художник, Рахманинов относился к Римскому-Корсакову благого­вейно. А. В. Оссовский вспоминал, как однажды, в 1903 году, когда на вечере у А. И. Зилоти собравшиеся музыканты отмечали десятилетие смерти П. И. Чайковского, Сергей Васильевич высказал мнение обо всем, что отличало стиль работы и само творчество Н. А. Римского-Корсакова и П. И. Чайковского. Он восхищался дисциплинированно­стью Николая Андреевича, высокой требовательностью к себе, видел в его музыке «тончайшую работу интеллекта и воли», в то время как в стиле работы Чайковского немалую роль играло душевное настроение. «Но оба сходились в одном: надо работать и работать, - тогда и вдох­новение придет»²⁹, - закончил тогда свои слова Рахманинов.

    Лишь в 1904-1905 годах, когда под руководством Сергея Василье­вича в Большом театре начались репетиции оперы Н. А. Римского-Корсакова «Пан-воевода», оба музыканта познакомились ближе и лучше узнали друг друга. Оскар фон Риземан позднее записал воспоми­нания С. В. Рахманинова об этом времени: «Я словно пробудился от дурного сна, стряхнул с себя все московские предрассудки против великого петербургского компози­тора. Я понял всю художественную искренность и неподкупность, которые вдохновляли Римского-Корсакова... Я в самом деле полюбил его, и это чувство усиливалось во мне день ото дня. Сотрудничество с Римским-Корсаковым сослужило мне хорошую службу.»³⁰.

    Бывая на репетициях своей оперы и наблюдая работу Рахма­нинова, Римский-Корсаков также не мог не оценить таланта Сергея Васильевича и его личного обаяния, благодаря чему давний «лед» в их личных отношениях окончательно «растаял». Известно, что Римский-Корсаков несколько раз бывал в те дни в доме Рахманиновых.

    В «Летописи моей музыкальной жизни» Н. А. Римский-Корсаков так описал премьеру «Пана-воеводы»: «Дирижировал талантливый Рах­манинов. Опера оказалась разучен­ною хорошо. Оркестр и хоры шли превосходно. Я был доволен тем, как опера выходит в голосах и ор­кестре. Вся оркестровка удалась вполне. Начало оперы, ноктюрн, сцена гадания, мазурка, краковяк, польский pianissimo не оставляли желать ничего лучшего»³¹.

    Много лет спустя Оскар фон Риземан записал воспоминания Рахманинова о том периоде: «Ду­маю, что могу спокойно и без ложной скромности сказать, что Римский-Корсаков ответил на мою любовь к его искусству и личной симпатией, и высокой оценкой моей дирижерской работы. Он выразил желание, чтобы его опера "[Сказа­ние о невидимом граде] Китеж[е и деве Февронии]", которую он в то время заканчивал, была впервые поставлена в Большом театре под моим управлением»³² (к сожалению, эта постановка не осуществилась, так как Рахманинов ушел из театра до начала той работы).

    Вплоть до своей кончины Римский-Корсаков продолжал интересоваться творчеством Рах­манинова.

    1914-1917 ГОДЫ

    ...Наверное, отъезд Рахманино­ва из России был предрешен уже в самом начале Первой мировой войны.

    Летом 1914 года Санкт-Петербург, как и вся Россия, пере­живал тяжелые дни. Начались мас­совые беспорядки. Остановилось движение трамваев, вагоны были разбиты какими-то варварами; хао­тично вспыхивала на улицах и во дворах стрельба, скакали по улицам казаки. Шатались толпы народа, не­которые люди размахивали флагами и выкрикивали патриотические ло­зунги. Город вскоре переименовали, заменив немецкое название на его русский аналог - «Петроград».

    На Неве стояли военные ко­рабли. Дворцовый, Троицкий и Ли­тейный мосты стояли разведенные. Объявили мобилизацию, и вскоре миллионы солдат двинулись к границам.

    Рахманинов чрезвычайно тяже­ло переживал то страшное время, от­кликнувшись на него своей молит­вой - гениальной «Всенощной». Он продолжал также свою концертную

    Автограф С. Рахманинова на этом рояле, сделанный 23 ноября 1913 года, после концерта в зале Дворянского собрания, когда композитор впервые исполнил в столице свою Сонату для фортепиано № 2 ор. 36 и Польку «de V. R.». Современная фотография

    деятельность, часто играл в благо­творительных концертах в помощь фронту, не отказываясь даже от летних выступлений.

    1915 и 1916 годы насыщены обилием приездов С. В. Рахмани­нова в Петроград: частные благо­творительные концерты, вечера в Малом зале консерватории, где впервые прозвучали романсы 38-го opus'a (в исполнении Н. П. Кошиц), затем Этюды-картины, соч. 39; ис­полнение «Колоколов» и других сочинений, цикл концертов памяти А. Н. Скрябина...

    Несмотря на громкий успех, Рахманинов чувствовал себя со­старившимся и слабым. «Кажется придет скоро время, когда придется устраивать концерты в пользу ста­рого, больного композитора Рахманинова»³³, - грустно иронизировал он в письме к племяннице. Тяжелые вести с войны, несколько призывов для переосвидетельствования, бес­покойство за семью и многое дру­гое - все это мешало Рахманинову сосредоточиться на работе. «Тоска и тоска!.. сейчас я полуживой человек.»³⁴ - жалуется он в письме к А. Б. Гольденвейзеру.

    1916 год закончился невесе­лыми рождественскими днями. И, пожалуй, в душе Рахманинова давно не было такого отчаяния и мрака. М. С. Шагинян³⁵ вспоминала, как Рахманинов тосковал в ту зиму, как хотел высказать ей что-то неизъяс­нимо тревожное, что угнетало его душу. Позднее, уже после февраля 1917 года, Сергей Васильевич пове­дал Мариэтте Сергеевне, что «удру­чен развитием революции, боится за свое имение, за судьбу детей, боится «остаться нищим»³⁶.

    ...Начало 1917 года в Петрограде был суровым.

    Стояли хмурые морозные дни, падал густой снег, вихрилась вьюга. Стало плохо с хлебом, да и вообще со всем продовольствием.

    Но жизнь театров и концертных залов оставалась на удивление ин­тенсивной. «Концерты А. Зилоти» в Петрограде также продолжали плодотворное существование.

    Перед очередной гастрольной поездкой С. В. Рахманинов писал брату:

    «Милый мой Саша, твоя Вера и ты - Вы мне обещали сказать, когда моя остановка у Вас в квартире Вам будет неудобна. Я знаю, что к Вам

    С. Рахманинов. Петроград.

    1916 г. Редкое фото. Ателье Буассона и Энглера

    вернулась Оксана [дочь Зилоти] и живет теперь дома. Я же приезжаю в Петроград 20 февраля.

    Посылаю тебе точную програм­му концерта 21 февраля:

    1) Шесть прелюдий (cis-moll, E-dur, d-moll, D-dur,

    g-moll, G-dur)

    2) Варьяции на тему Шопена соч. 22

    3) Пять этюдов-картин соч. 33 (f-moll, Es-dur, es-moll, g-moll,

    cis-moll)

    Антракт 20 минут

    4) 9 этюдов-картин соч. 39 (C-dur, a-moll, f-moll, h-moll, es-moll, a-moll, e-moll, d-moll, D-dur).

    Программу сократил (на четы­ре прелюдии и один этюд), иначе она ужасно длинная. Не выдержи­ваю!..»³⁷.

    Не установлено точно, где остано­вился в тот свой приезд С. В. Рахмани­нов. Как видно из приведенного письма, он решил не стеснять семью Алексан­дра Зилоти. Вероятно, Рахманинова пригласили его родственники по матери, Мензенкампф-Стрельниковы (в семье их потомков существует такая легенда). Они жили тогда на Невском проспекте в доме 158³⁸. Сергей Васи­льевич и раньше бывал там, благодаря чему в семье Мензенкампфов имелась традиция хранить для него особый, только ему предназначенный столо­вый прибор, что очень импонировало композитору.

    Вечером 20 февраля Рахманинов был на репетиции (на Моховой улице, в Тенишевском училище), после чего ужинал у Зилоти в его квартире на Крюковом канале. Собралось много родных и друзей, так как шла мас­леная неделя. Но общее настроение было все же подавленным, особенно у Сергея Васильевича.

    ТЕНИШЕВСКОЕ УЧИЛИЩЕ

    Тем не менее концерт его, состо­явшийся 21 февраля 1917 года в зале Тенишевского училища³⁹, прошел великолепно. Рахманинову были устроены столь оглушительные овации, что программа, намеченная им ранее в письме к Зилоти, значи­тельно увеличилась. Сергей Васи­льевич сыграл на «бис» десять (!) прелюдий из разных своих циклов и этюд-картину.

    Вечером следующего дня, по­сле скромного ужина на квартире А. И. Зилоти, С. В. Рахманинов уехал из Петрограда. Никто не знал тогда, что состоявшийся накануне концерт больше никогда не повторится, что то было последнее столичное выступле­ние великого музыканта.

    В тот свой приезд, в февраль­ские дни 1917 года, Рахманинов встречался также со своими колле­гами по «Русскому музыкальному фонду», о работе которого необхо­димо рассказать.

    «Русский музыкальный фонд» (общество для помощи нуждаю­щимся музыкантам и их семьям) был создан в Петрограде в 1916 году по инициативе А. И. Зилоти. Официально «Фонд» начал свое существование с июня 1916 года, когда был утвержден его устав. Первым и ближайшим помощни­ком в организации «Фонда» стал А. В. Оссовский, многолетний сотрудник А. И. Зилоти по его «Концертам». В совет «Русско­го музыкального фонда» вошли А. К. Глазунов, М. И. Терещенко, А. А. Дидерихс, А. К. Коутс, А. М. Горький, С. К. Маковский, Ф. И. Шаляпин, С. В. Рахмани­нов и другие. По свидетельству З. А. Прибытковой⁴⁰, толчком к соз­данию «Фонда», давно задуманного музыкантами, явилась внезапная смерть А. Н. Скрябина, из-за чего семья композитора осталась без средств к существованию. Но сам «Фонд» в первое время не рас­полагал большими возможностями. А. В. Оссовский писал: «Приток средств был недостаточен для раз­ворота деятельности общества в желательном объеме. Помог Рах­манинов, широко и благородно, как все, что он делал: 22 февраля 1917 года он внес в кассу общества 1145 р[ублей] 61 к[опейку] - половину сбора с концерта, который он дал накануне в Петрограде». При этом в сопроводительном письме Рах­манинов попросил: «.был бы дово­лен, если Совет найдет возможным выдать из этой суммы 200 руб[лей] И. Г. Романовскому, 200 рублей М. Ф. Гнесину и 200 руб[лей] [Г. Н.] Логановскому, о тяжелом материальном положении которых я слышал»⁴¹.

    В сезоне 1916-1917 годов Рах­манинов дал 33 концерта в разных городах России, 50% сбора от ко­торых (а в некоторых случаях все 100%) жертвовал на благотвори­тельные цели. 26 февраля 1917 года в Москве, в театре С. И. Зимина, Рахманинов выступил в дневном сольном концерте, половину сбора дав «Союзу русских городов» для больных и раненых.

    Тот концерт стал по сути про­щанием со всей вчерашней жизнью страны. В наступившую ночь прои­зошла Февральская революция.

    25 марта 1917 года Сергей Рах­манинов выступил в зале Большого театра, где для улучшения акусти­ки оборудовали дополнительную эстраду для оркестра (подарок Рахманинова театру). Им были ис­полнены собственный фортепианный Концерт № 2 и фортепианные Концерты Чайковского и Листа. Ни сам композитор, ни его слуша­тели не подозревали тогда, что это было его последнее выступление в Москве.

    Весной Временное правитель­ство опубликовало призыв о не­обходимости провести посевные работы, и Рахманинов снова показал себя человеком, живо реагирующим на конкретные нужды страны. Он поехал в свое тамбовское имение (Ивановку), но то, что увидел там, окончательно привело его к мыслям, схожим с бунинскими словами: «Кто же вернет мне прежнее отно­шение к человеку? Отношение это стало гораздо хуже - и это уже непоправимо»⁴²... «Свободной России», которую с надеждой приветствовал Рахманинов в недавней публикации в «Русских Ведомостях», - уже не существовало.

    Рахманинов встретил в Ива­новке непонятную озлобленность людей, наглость пьяных мужиков, брань; некоторые местные жители убедили его немедленно уехать. Вскоре Рахманинов написал Алек­сандру Зилоти (13 апреля 1917

    года):

    «Милый мой Саша, накануне твоего письма (с заказом на пару щенят для [А. К.] Глазунова) полу­чил письмо от своего управляющего с известием, что моего любимого, великолепного пса убили граждане. Таким образом, прием заказов на щенят сим приостанавливается. Да здравствует свобода!!..»⁴³

    Уже через несколько дней, обду­мав создавшееся положение, Рах­манинов с горечью снова пишет Зилоти:

    «На свое имение Ивановку я ис­тратил почти все, что за всю жизнь заработал. Сейчас в Ивановке лежит около 120 тысяч. На них я ставлю крест и считаю, что здесь последует для меня крах. Кроме того, условия жизни там таковы, что я, после про­веденных там трех недель, решил более не возвращаться... все окру­жающее на меня так действует, что я работать не могу и боюсь закис­ну совершенно. Все окружающие мне советуют временно из России уехать. Но куда и как? И можно ли? Просьба к тебе состоит в том, что­бы ты нашел минуту свободную у М. И. Т[ерещенко]⁴⁴ и посовето­вался бы с ним. Возможно ли мне рассчитывать получить паспорт с семьей на отъезд хотя бы в Норве­гию, Данию, Швецию... Все равно куда! Куда-нибудь!»⁴⁵

    Рахманинов признавался, что не может заниматься, почти совсем не работает, - только «вздыхает»: «И когда, и как все это кончится!» - писал он в письме к А. И. Зилоти, и добавлял, что от всего происходя­щего его «берет жуть и в то же время тяжелое сознание, что с кем бы мы ни воевали, но победителями не будем.»⁴⁶

    В Петрограде уже несколько месяцев не прекращались бесчин­ства и погромы. То и дело вспы­хивали пьяные драки, воцарил­ся беспорядок. «Жизни уже не было, - писал в «Окаянных днях» И. А. Бунин, - хотя и шла со сто­роны новых властей сумасшедшая по своей бестолковости имитация какого-то будто бы нового строя... непрерывно шли совещания, за­седания, митинги, один за другим издавались воззвания, декреты... по Невскому то и дело проноси­лись правительственные машины с красными флажками, грохотали переполненные грузовики, не в меру бойко и четко отбивали шаг какие-то отряды с красными знаменами и музыкой. Невский был затоплен серой толпой, солдатней в шинелях внакидку, неработающими рабочи­ми, гуляющей прислугой и всякими ярыгами. На тротуаре сор...»

    Рахманинов рассказывал, что ему постоянно трезвонили по телефону либо являлись домой сомнительные люди с предложениями (больше похожими на требования) написать музыку на сочиненные ими тексты, просили гимнов, од, кантат. «Не могу! Никак не могу! Ни в голове, ни в сердце не нахожу ни одной ноты», - вздыхал Рахманинов.

    «... В мире были тогда Пасха, весна, удивительная весна: даже в Петрограде стояли такие пре­красные дни, каких не запомнишь, -писал И. А. Бунин. - А надо всеми моими тогдашними чувствами пре­обладала безмерная печаль. Перед отъездом был я в Петропавловском соборе. Все было настежь. всюду бродил праздный народ, посма­тривая и поплевывая семечками. Походил я по собору, посмотрел на царские гробницы, земным поклоном простился с ними, а выйдя на паперть, долго стоял в оцепенении: вся безграничная весенняя Россия развернулась перед моим умственным взглядом. Весна, пасхальные колокола звали к чувствам радостным и воскрес­ным. Но зияла в мире необъятная могила. Смерть была в этой весне, последнее целованье.»

    Прошло еще несколько месяцев. Последние штурмы были позади. Наступил конец всей прошлой жизни. «И не было дня во всей моей жизни страшнее этого дня, - видит Бог, воистину так!.. [Столица] - жалкая, грязная, обесчещенная, расстрелянная и уже покорная, принимала будничный вид», - пи­сал Бунин.

    Вскоре решился вопрос об от­ъезде Рахманинова. Благодаря хлопотам Зилоти, он получил при­глашение из Скандинавии. 15 дека­бря газеты объявили о предстоящих гастролях композитора.

    После этого Рахманинов поехал в Петроград за разрешением на выезд. Он был очень одинок в тот свой приезд. Остановился он снова в семье своего троюродного бра­та, юриста и музыканта Николая Мензенкампф-Стрельникова⁴⁷ на Невском, 158 (близко от Смольно­го). Их связывало дорогое обоим прошлое: их бабушки по мате­ринской линии были родными сестрами.

    НЕВСКИЙ, 158

    После посещения официальных инстанций Сергея Васильевича тянуло в дома родных и друзей: он побывал в семье Прибытковых, которые жили в те годы на Пе­троградской стороне (ул. Широкая⁴⁸, 20), встречался с дирижером А. Б. Хессиным (дом 16 на Невском проспекте), с Александром Глазуно­вым (Казанская улица, дом 10)...

    Он прощался с Россией и с теми людьми, которые скрашивали его жизнь в разные времена - прощался, не зная, на какой срок.

    20 декабря в Смольном Рах­манинов получил выездные до­кументы.

    По возвращении в Москву на­чались спешные сборы в дорогу. «В комнатах мебель сдвинута как попало, чемоданы повсюду, - вспо­минала двоюродная сестра Рах­манинова А. А. Трубникова. - На душе грустно, но почему? Ведь так часто Сережа уезжал в гастрольные поездки, но тогда он уезжал один, а сейчас поднята вся семья... Уезжают далеко и надолго. И не чуяли мы, что не увидим больше Сережи»⁴⁹.

    23 декабря в 1917 году была пят­ница. Утром того дня Сергей Василье­вич приехал с семьей из Москвы, и с Николаевского (ныне Московского) вокзала отправился на набережную Крюкова канала: сначала по Не­вскому, потом налево по Садовой до Екатерингофского проспекта (ныне - Римского-Корсакова), там до Ни­кольского собора - и направо к дому Зилоти. Его квартира находилась на третьем этаже.

    ДОМ ЗИЛОТИ

    Вскоре пришли друзья: А. В. Оссовский, А. К. Глазунов. Обещал приехать Ф. И. Шаляпин, но не успел; зато прислал записку, белый хлеб и икру. Петербургская земля стала последним «островком» родины, которую покидал в тот ве­чер великий музыкант, не зная еще, что уезжает навсегда.

    Вечером Зоя Прибыткова про­водила Рахманиновых на Фин­ляндский вокзал, к поезду до Сток­гольма.

    «Хмурый осенний петроград­ский вечер. Финляндский вок­зал. Платформа. Большие часы со скачущими стрелками. Сегод­ня стрелки на них скачут непро­стительно быстро, - вспоминала З. А. Прибыткова. - Перед вагоном стоит Рахманинов с семьей. Он уез­жает из России. Я еще раз провожаю его - и теперь уже в последний раз... Встречи - всегда были радостью. Последнее прощанье - неизбыточ­ная тоска и слезы.

    Два звонка... третий звонок... Прощаемся. Он целует меня и идет в вагон. Поезд трогается. Он машет мне рукой так же, как много лет тому назад... Поезд скрылся... Я была единственная, кто провожал его из России»⁵⁰.

    По закону того времени взять в дорогу разрешалось только ми­зерное количество имущества: немного личных вещей и пятьсот рублей на каждого члена семьи. Пожалуй, наибольшей ценностью в багаже Рахманинова была его неоконченная опера «Монна Ванна» и партитура «Золотого петушка» Римского-Корсакова...

    С. В. РАХМАНИНОВ И МЫ

    Нет в Санкт-Петербурге ни улицы, ни переулка, ни мемориаль­ной доски, посвященных дорогим нам именам Рахманинова и Зилоти, много давших отечественной культуре и так много работавших в нашем городе⁵¹. Зилоти оставил редакции сочинений Иоганна Се­бастьяна Баха, Ференца Листа, не­сколько фортепианных обработок других произведений. Однако мы никогда не услышим его талантли­вой игры, о которой в свое время ходили легенды.

    Но Рахманинов оставил нам и грамзаписи, и ноты своих сочине­ний, которые с упоением разучива­ют тысячи музыкантов. А главное, Рахманинов завещал нам особый дух своего творчества, патетический, искренний, пронзающий сердце дух своего искусства, на протяжении многих лет жившего в стенах петер­бургских залов. Имя Рахманинов, принадлежащее великому человеку с прекрасной и трагической судьбой, приобрело ныне особое значение.

    Известны слова-символы, свя­занные с именами многих великих людей. В последние полвека к ним до­бавились новые, связанные с дорогим для нас человеком: «Рахманиновский зал», рахманиновская сирень, рахманиновская Россия. Петербуржцы могут с гордостью дополнить этот перечень словами: рахманиновский Петербург, ибо в этом городе компо­зитор жил, выступал, здесь и теперь звучит его музыка, и ее автора благо­говейно помнят.

    И выразилось это в том, что кроме исполнения его музыки, кроме множества исследований и статей, книг и фильмов о нем и его творчестве, после 1943 года стали появляться Рахманиновские обще­ства. Первое, в Америке, основала его кузина Софья Сатина в середине 1940-х годов, преимущественно для издания воспоминаний о Сергее Васильевиче. Второе возникло в конце 1950-х на Украине, в Одес­се, и работает до сих пор. Затем В. К. Мержанов и А. И. Кандинский создали Рахманиновское общество в Москве. Ныне его возглавляют А. Скавронский, В. Полянский, Т. Паршина; оно стало Междуна­родным и ведет большую просвети­тельскую и научную работу.

    В нашем городе также нача­лись исследования творческих и дружеских петербургских связей Рахманинова, определение адре­сов, где он бывал, поиск знакомых и родных людей. Это привело к изданию книги «Рахманинов в Петербурге» (СПб., 1997). Появился круг друзей и единомышленников: Г. Л. Ретровская (зав. библиотекой Филармонии), С. Э. Таирова (дирек­тор издательства «Композитор»), И. Е. Тайманова (видный музы­кальный деятель, тележурналист, сценарист, профессор консервато­рии), Б. Н. Стрельников (внучатый племянник С. В. Рахманинова, историк) и многие другие. 6 марта 1997 года состоялась юридическая регистрация Рахманиновского общества Санкт-Петербурга.

    Широко и благородно под­держал его организацию народный артист СССР, главный дирижер Академической капеллы, первый президент Рахманиновского обще­ства Владислав Александрович Чернушенко (ректор консерватории в 1979-2002 годах). Затем присоеди­нились многие педагоги и профес­сора консерватории: Л. Г. Данько, Л. А. Скафтымова, Е. В. Шишко, Т. В. Новикова, А. Н. Кручинина, Г. В. Селезнев, Э. В. Базанов, Е. Д. Выходцева и многие другие. Заслуженный художник России В. К. Кундышев нарисовал бланк и печать Рахманинского общества.

    ФЕСТИВАЛЬ 1998 ГОДА

    В 1998 году под руководством В. А. Чернушенко прошел грандиоз­ный Рахманиновский фестиваль: 11 концертов в лучших залах города и научно-практическая конференция в консерватории. В концертах уча­ствовали Леонид Горохов, Владимир Мищук, Аркадий Ценципер, Антон Бараховский, Андрей Иванович, Петр Мигунов, Татьяна Новико­ва, Георгий Селезнев, Александр Чернушенко и многие другие вы­дающиеся артисты, а также лучшие студенты консерватории. Были ис­полнены все сочинения Рахманино­ва. Такого грандиозного фестиваля не было никогда и нигде.

    С того времени Рахманиновские собрания в нашем городе стали ежегодными, а с 2005 года проводятся дважды в году: весной и осенью. Участие в Рахманиновских собраниях традиционно принимают выдающиеся исполнители, музыковеды, петербургские композиторы, иногородние и зарубежные гости, многие студенты консерватории и учащиеся ССМШ-лицея. В про­граммах Рахманиновских собраний всегда есть уникальные новинки: именно на наших концертах впер­вые в Петербурге прозвучали два ранее неизвестных романса Рахма­нинова из 38-го орus'а: «Молитва» и «Все хочет петь» (1916), каденция С. В. Рахманинова к 2-й Венгерской рапсодии Ф. Листа, фортепианная пьеса «Осколки» (1917), а 3 апреля 2008 года состоялась блестящая пе­тербургская премьера неоконченной оперы «Монна Ванна»⁵². Немецкий исследователь Й. Хойслер разыскал неизвестные факты биографии С. В. Рахманинова о его дружбе с художником Р. Штерлем, о связях с предпринимателями Вогау (в семье их потомков он отыскал не публиковавшиеся ранее фотогра­фии композитора), Э. Фатыхова опубликовала неизвестные письма А. К. Глазунова. Студент 2-го курса консерватории Константин Петухов сочинил талантливые парафразы на темы П. Чайковского, Э. Грига, С. Рахманинова, представленные публике на оригинальном вечере «Юмор в жизни и творчестве Рах­манинова».

    С 2001 года Рахманиновское общество Санкт-Петербурга значительно расширило сферу деятельности: появились контакты с Лондонским Рахманиновским обществом, руководимым Влади­миром Ашкенази и объединяющим Рахманиновские общества США и Канады с любителями музыки Рахманинова в Германии, Бельгии, Франции. Рахманиновское общество Санкт-Петербурга укрепляет международные артистические и краеведческие связи и ведет просветительские лекции-концерты за рубежом, активно работает в России. Это отвечает главным за­дачам Устава Рахманиновского общества: «Расширять творческие связи в России и за рубежом»; «сделать музыку С. В. Рахманинова достоянием как можно большего числа людей».

    Во дворе дома № 5 по Казанской улице в мае 2006 года открылся Рахманиновский культурный центр, работу которого курирует Санкт-Петербургское Рахманиновское общество. 4 октября того же года там начал работу Музыкальный салон им. С. В. Рахманинова, где по втор­никам в 19.00 проводятся концерты и творческие вечера. Отсюда же на­чинается экскурсия «Рахманинов в Петербурге».

    Ректорат консерватории выде­лил для концертов Рахманиновского общества отреставрированный рояль «Эстония», который установ­лен в зале Театрального музея (пл. Островского, 6), новой концертной площадке Рахманиновского обще­ства. С января 2008 года там по из­бранным средам и воскресеньям в 19.00 проходят концерты духовной и классической музыки.

    С 25 ноября 2007 года, в преддверии предстоящего юби­лея С. В. Рахманинова, начались концерты уникального цикла «Рахманиновская энциклопедия». Они проходят примерно 1-2 раза в месяц, и вероятно, продлятся не один год. Этот цикл подразумевает исполнение всех сочинений Сергея Васильевича Рахманинова, транс­крипций - как авторских, так и вы­полненных другими музыкантами. Кроме того, будут исполнены про­изведения учителей Рахманинова и некоторых его современников, а также современные сочинения, посвященные Рахманинову. На­пример, 2-й фортепианный концерт Н. К. Метнера, Трио Г. Корчмара, Хор «Памяти С. Рахманинова» Н. Мартынова и многое другое.

    ¹ Сергей Васильевич Рахманинов родился 1 апреля (20 марта по старому стилю) 1873 года. Сейчас появляются версии о переносе дня его рождения на 2 апреля в связи с наступившим новым веком. Это число выбито на надгробии его могилы в США. Однако уче­ные утверждают, что и в XX, и в XXI веках разница между новым и старым стилями составляет 13, а не 14 дней (что наступит только в XXII веке).

    ² Воспоминания о Рахманинове: В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 361.

    ³ Оссовский Александр Вячеславович (1871-1957), музыковед, профессор консерватории.

    ⁴ Зилоти Александр Ильич (1863-1945), пианист, дирижер; двоюродный брат и друг Рахманинова, его профессор в годы учения в Московской консерватории, первый исполнитель многих его сочинений.

    ⁵ Современный адрес: улица Чайковского, д. 24. Дом сохранился. Зилоти жил здесь в 1903-1904 годах.

    ⁶ 12-я линия, дом 9. Дом сохранился, адрес тот же. А. И. Зилоти жил здесь до 1913 года.

    ⁷ Прибытков Аркадий Георгиевич (ок. 1865-1918), двоюродный брат С. В. Рахманинова и А. И. Зилоти, сын их родной тети Ю. А. Зилоти (урожденной Рахманиновой).

    ⁸ Современный адрес - канал Грибоедова, дом № 3 (вход во двор с Конюшенной пл., № 2). Дом сохранился; перестроен.

    ⁹ В. Ф. Комиссаржевская. «Письма, воспоминания, материалы». Л.; М., 1964. С. 232.

    ¹⁰ Шереметев Александр Дмитриевич, граф (1859-1920), дирижер, композитор, меценат.

    ¹¹ До недавнего времени - Театр оперы и балета им. М. П. Мусоргского; ныне снова Михайловский.

    ¹² Русская музыкальная газета. 1908. № 3.

    ¹³ Ныне Малый зал им. А. К. Глазунова.

    ¹⁴ Збруева Евгения Ивановна (1867 или 1868-1936), выдающаяся русская певица (контральто).

    ¹⁵ Зилоти (урожденная Третьякова) Вера Павловна (1866-1940), общественно-музыкальный деятель.

    ¹⁶ Из письма В. П. Зилоти к сестре, январь 1908 г.: Зилоти. С. 375.

    ¹⁷ Русь. 1908. № 27.

    ¹⁸ Русь. 1904. № 335.

    ¹⁹ Русь. 1908. № 27.

    ²⁰ Этот русский камерный ансамбль, основанный в 1895 году, первым начал совершать концертные турне по зарубежным странам.

    ²¹ Русская музыкальная газета. 1908. № 5.

    ²² Ционглинский Ян Францевич (1858-1912), живописец и педагог.

    ²³ Канареечная улица существует и поныне, однако весь ее облик изменился; теперь это современный район города с многоэтаж­ными зданиями.

    ²⁴ Ершов Иван Васильевич (1867-1943), выдающийся русский оперный певец.

    ²⁵ Тем не менее именно Н. А. Римский-Корсаков был первым исполнителем сочинений С. В. Рахманинова в Санкт-Петербурге (17 декабря 1894 года он дирижировал «Пляской женщин» из оперы «Алеко»).

    ²⁶ Митрофан Петрович Беляев (1836-1903), выдающийся музыкальный деятель, меценат, организатор концертов, глава издатель­ства, создатель нескольких фондов и премий, в том числе Премии им. М. И. Глинки.

    ²⁷ 2-ю симфонию Рахманинов Н. А. Римский-Корсаков слушал 26 января 1908 г. На генеральной репетиции он назвал ее «значи­тельным явлением русского музыкального творчества.

    ²⁸ В 4-й и в 5-й раз - за «Остров мертвых» и «Колокола» - С. В. Рахманинов был награжден Глинкинскими премиями в 1911 и в 1917 году, уже после смерти Н. А. Римского-Корсакова.

    ²⁹ ВР. Т. 1. С. 356.

    ³⁰ «Rachmaninoffs recollections told by Oskar von Riesemann». London, 1934 (С. Рахманинов. Воспоминания, записанные Оскаром фон Риземаном. Пер. В. Н. Чемберджи. М., 1992). С. 128. Далее: Воспоминания.

    ³¹ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1955. С. 231.

    ³² Воспоминания. С. 129.

    ³³ ЛН. Т. 2. С. 78.

    ³⁴ ЛН. Т. 2. С. 81.

    ³⁵ Шагинян Мариэтта Сергеевна (1888-1982), писатель, философ, общественный деятель.

    ³⁶ ВР. Т. 2. С. 155.

    ³⁷ Рахманинов С. В. Литературное наследие: В 3 т. М., 1978-1980. Т. 2. С. 12.

    ³⁸ Дом сохранился. Ныне адрес тот же.

    ³⁹ Моховая улица, дом № 33. Современный адрес тот же. Дом сохранился. Ныне - Театральная академия.

    ⁴⁰ Прибыткова Зоя Аркадьевна (1892-1962), драматическая актриса, режиссер; дочь А. Г. Прибыткова, двоюродная племянница С. В. Рахманинова.

    ⁴¹ ЛН. Т. 2. С. 92.

    ⁴² «Устами Буниных», дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы под редакцией Милицы Грин: В 3 т. Possev-Verlag, V. Gorachek K. G., 1977. Frankfurt/Main. Т. 1. С. 167.

    ⁴³ РИИИ. Ф. 21. Ед. хр. 27.

    ⁴⁴ В это время М. И. Терещенко занимал пост министра иностранных дел при Временном правительстве.

    ⁴⁵ Рахманинов С. В. Литературное наследие: В 3 т. М., 1978-1980. Т. 2. С. 102.

    ⁴⁶ ЛН. Т. 2. С. 72.

    ⁴⁷ В мае 2008 года исполняется 120 лет со дня рождения Н. М. Мензенкампф-Стрельникова, русского композитора и юриста.

    ⁴⁸ Ныне ул. Ленина, номер дома тот же.

    ⁴⁹ ВР. Т. 1. С. 145.

    ⁵⁰ ВР. Т. 2. С. 88.

    ⁵¹ Символично, что на могиле С. В. Рахманинова в Америке в 1958 году Вэном Клайберном посажена сирень, привезенная им из Ленинграда вместе с горстью земли с могилы П. И. Чайковского в Александро-Невской лавре. Таким образом, существует еще такая связь нашего города с великим Рахманиновым.

    ⁵² Известный композитор Г. Г. Белов работает над завершением оперы.