Детство военной поры.

 ДЕТСТВО ВОЕННОЙ ПОРЫ

Все дальше уходят в историю события самой жестокой войны прошлого столетия. Мы многое знаем о военных событиях, о том, какой ценой была завоевана Победа. А каким было детство военной поры? Как жили в те годы, чему радовались, какие питали надежды ровесники сегодняшних школьников? Об этом рассказ Н.Д. Малеевой. Она живет в Инжавине с 1955 года, по образованию экономист - закончила Звенигородский финансовый техникум и Московский всесоюзный экономический институт, работала в райфинотделе, председателем планового отдела райисполкома, возглавляла машино-счетную станцию в 70-е годы.

ОТЦА ПРОВОДИЛИ НА ФРОНТ 

   В поселке Починки, что в 70 с небольшим километрах от Кирсанова, весной 1941 года жизнь шла своим чередом. Отец мой, Дмитрий Сергеевич, работал на тракторе, мама занималась в колхозе полевыми  работами. Обоим шел 35-й год от роду - в самом расцвете сил и, конечно же, были исполнены самых светлых надежд.

   Война нагрянула как гром среди ясного неба. К полудню 22 июня страшная весть молниеносно разнеслась по селу. Уже на следующий день началась мобилизация на фронт наших отцов. У места сбора и отправки толпились люди, жены и матери плакали, провожая мужей и сыновей на войну.

Вскоре в селе остались лишь старики и женщины, у которых на иждивении было по несколько детей. Мне в ту пору шел четвертый год, сестре Вале было полтора года, брату Коле - 14 лет. С нами жила бабушка Агаша - мама папы. Я совершенно не запомнила, как выглядел папа до войны. В памяти остались лишь маленькие лампочки от трактора, которые он принес на игрушки. Бережно хранила их в маленькой коробочке все годы.

   Жизнь в селе началась другая. Рабочих рук не хватало - женщины трудились в поле с раннего утра до позднего вечера. Многие работы в колхозе выполняли подростки: подвозили на лошадях и быках корма, стерегли скот, осваивали мужские профессии, помогали во всем, чем могли родителям дома.

   Окна на ночь мы закрывали в доме плотно, нас предупреждали: вдруг будут бомбить? Печь топили высушенным с лета навозом да стеблями от   подсолнухов . Лесов поблизости не было - кругом поля и луга. В пойме небольшой речушки Машли росла огромная ветла. Иногда мы там собирали сухие сучья и сломанные ветки. Вечерами забирались на лежанку большой русской печки и согревались.

   Все новости о ходе войны и ее ужасах узнавали из газет. Брат мой, Коля, много читал вслух и рассказывал нам вместе с мамой обо всем, что слышал. Письма с фронта приходили редко. До 1942 года папа прислал домой всего два коротких письма.

   Мы жили трудно. Выручала корова Малявка, которая давала хоть и немного, но очень вкусного молока. А еще помогал выжить большой огород. Летом мы поедали съедобную траву: конский щавель, гарлюпу, анис, купыри. Собирали листья лебеды, клеверные цветки, сушили их, толкли в ступе - делали муку. Терли картошку, отжимали сок, а из ее массы с добавлением этой самой травяной муки мама выпекала хлеб. Отжатый картофельный сок несколько раз промывали, сливали воду - получался чистый крахмал.

   А еще мама варила в печи сахарную свеклу и отжимала ее. Из этого сусла с добавлением крахмала варила кисель. Подсушивали свеклу в печке - это были наши сладости. Варила мама и молочный кисель. Тыкву, запеченую в печи, ели как десерт. Из крахмала пекли блинцы. Конечно, всей этой и другой еды было совсем не вдосталь. Чувство голода сопровождало нас постоянно.

   Как и чем мы играли? Очень нравилась нам кукла, сделанная мамой из соломы и подпоясанная кушачком. Ровно обрезанный нижний край позволял поставить ее на стол - она плясала на нем, когда мы по нему стучали. Играли в "чушки" и "казанки". Все куклы тогда у нас были самодельные. Мы были рады каждому лоскутку, подаренному нам мамой. Из камней строили во дворе загороженные комнаты, украшали их лопухами, кровати и столы - вышитыми узорами. Игрушки мы очень берегли и всегда убирали - каждый свои.

   А с фронта приходили тревожные вести. Фашисты подбирались к Москве, шли ожесточенные бои. В село приходили "похоронки", каждую из них женщины оплакивали не только дома, но и на работе. Подруги как могли их утешали. Что бы ни случалось, надо было жить дальше.

О подвигах героев узнавали из газет, пели в основном песни о войне. Конечно, по своему возрасту мало тогда что понимала, но сложенная в те годы песня о бесстрашной партизанке Тане помнится до сих пор.

    Никто тогда еще не знал, что под этим именем скрывалась Зоя Космодемьянская. О ней писали газеты, и все мы были поражены ее героизмом. Вскоре пели уже другую песню, в которой звучало ее настоящее имя. Люди моего и послевоенного поколения наверняка помнят ее:

    Война ожесточала наши детские души. Мы сломя голову бежали домой, едва заслышав тяжелый гул летящих самолетов. Постоянное чувство голода угнетало. В некоторых семьях дети и взрослые умирали от истощения. Стакан соли стоил 200 рублей. Не было в продаже мыла, да и денег на его покупку негде было взять. Их не платили. Весной 1943 года на фронт ушел и мой старший брат Коля. Как и все семнадцатилетние подростки, помощники наших матерей. Жить без них стало еще тяжелее. 

МАМИНА ПОМОЩНИЦА 

   Школа стояла в центре села на горе, в ней учились дети не только нашего села, но и окрестных: Никульевки, Грачевки, Черногая, совхоза "Марат". Это было святое место для нас. Основные учителя: очень строгий директор - Петр Николаевич Найденов и его жена - Мария Васильевна, а также учительница Юлия Ивановна Сизюткина.

   1 сентября 1943 года я пошла вслед за учителем ( у него в руках был  внушающий уважение большой портфель) и села в классе. Это было неожиданно даже для мамы - 7 лет мне исполнялось 20 октября. Мама потихоньку обучала меня грамоте - на трубе мелом выводила букву, которую я должна была запомнить. Хотя все буквы знала уже с пяти лет, долго не могла сложить слово из слогов. В школу мне очень хотелось, но предполагалось, что начну обучаться со следующего года. Мне разрешили остаться в школе. Так я стала ученицей.

   На линейке 1 сентября мы стояли одетые и обутые во что придется. Основное требование - лишь бы чисто. В года войны из-за недостатка моющих средств, скученности, плохих бытовых условий во многих семьях свирепствовали вши - разносчики страшного инфекционного заболевания. Тифом болели взрослые и дети, от него умирали. В школе следили за санитарией и часто осматривали наши головы - не завелось ли чего? А также, чисты ли руки. Голову нам мыли щелоком - так называли раствор, полученный от кипячения собранной в мешочек соломенной золы. Таким же раствором стирали и белье. 

"ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА,ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ!" 

   Бытовавший в те годы этот лозунг распространялся и на нас, школьников. Под руководством учителей мы помогали на разных работах в колхозе: пололи просо, рожь, свеклу, собирали во время уборки колоски, чтобы не единого не осталось в поле. Ребят повзрослее посылали под руководством взрослого с обозом зерна на элеватор в район за 20 километров. Они же подвозили на быках копны к току.

Иногда я бывала в поле. Когда в печи поспевал хлеб, вынимала его и приносила маме. Видела как женщины, а впереди моя мама, крюками косили рожь, пшеницу, овес. Кто не мог крюком, тот валил колосья серпом. Другие вязали их в снопы, складывали в строгом порядке на просушку, после чего - в копны.

   Каждый день к работающим подъезжал на дрожках председатель колхоза. К сожалению, фамилию его забыла. Он был из эвакуированных из города - без левой руки и на костыле. Проверял не только качество работы, но и рассказывал о положении дел на фронте, как мог морально поддерживал тех, кто получал "похоронки".

   В конце 1943 года у нас не стало бабушки, а дядю Андрея снова призвали на фронт. От папы не было никаких вестей, хотя немцев наши войска уже гнали с оккупированной территории.

Внезапно у нас сдохла наша корова Малявка. Мы были в шоке - ведь она кормила не только нашу семью, но часто и наших родственников. У папы было четыре сестры в селе, у которых без ушедших на войну мужей росли дети - по 4-5 человек в каждой семье. Только у младшей Груни было двое детей.

   Из колхоза мы получили стельную телку Ночку. Она еще долго была у нас и после окончания войны. Моя мама была передовая колхозница, много раз избиралась депутатом сельсовета. Старалась помогать ей во всем, в чем могла. А детство брало свое, находилось время и для игр. Детворы в селе тогда было очень много. К нашим, сельским, прибавились эвакуированные вместе с матерями из городов. Их размещали в домах, где было попросторнее. Мы играли в салки и прятки, в садовника. Наши матери выменивали у городских женщин некоторые вещи на крахмал. У наших соседей был патефон с пластинками. Часто слушали разные песни. Особенно мне нравились частушки в исполнении Руслановой - я распевала их за домашними делами.

   Наступили холода, и теперь мы хозяйничали в свободное время в доме. Зимы были суровыми, метельными, одна стена нашей избы изнутри покрывалась сплошь инеем. Вечера проводили на печи: учили уроки, мама что-то шила, вязала, мы читали вслух, плакали и пели.

   Несмотря на холода, днем подолгу пропадали на улице. У нас были самодельные санки. С нашего верхнего "порядка" (так называют в деревнях часть улицы), где наносило снега почти до крыши, садились на них почти от самого дома и ехали метров двести, прямо до речки. Иногда подсаживались к нам другие ребята. Но в гору везти эти тяжелые санки любителей было мало. Так что приходилось впрягаться самим, и это огорчало нас с сестрой.

   Мама быстро нашла выход из этого положения. Она сделала нам из замерзшей воды круглую "ледянку" с веревкой. В результате мы с большой радостью теперь могли кататься каждый самостоятельно. Ее примеру последовали другие - на снежной горе царило оживление часто до наступления темноты. Наши матери часто находили решение в любых, даже самых трудных ситуациях. Им и нам помогали выжить вести с фронта - наши воины гнали фашистов и приближалась победа.

 ГДЕ ТЫ, ПАПА?

    Потери на фронтах и среди мирного населения были большими. К концу войны все пять семей наших родных остались без кормильцев - отцы и мужья погибли. День Победы в 1945 году все встречали с ликованием, многие плакали: кто от счастья, что пришел этот светлый день, кто -  от горя, что не вернулись домой  их отцы, мужья, сыновья.

   Начинались мирные дни. Возвращались в село выжившие в этой страшной войне солдаты, прибавляли другим оптимизма. Хотя далеко не всем, но жить становилось легче.

   В нашу семью радость все не приходила - от папы не было никаких вестей. Брат мой, Коля, делал запросы, но приходил все тот же ответ - пропал без вести. Николай был дважды ранен, а подлечившись в госпиталях, попал еще и на японскую войну. Будучи на Дальнем Востоке, был контужен в голову и еще долго лежал в госпитале и иногда присылал нам письма.

   Осенью 1945 года кто-то рассказал маме, что в соседнем селе Никульевка какая-то женщина гадает на бобах. Мама отправилась к ней. Гадалка сказала ей, что муж, то есть наш отец, жив. В душе затеплилась надежда.

   ...Этот день я хорошо запомнила. Мы с сестрой получили письмо - "уголок".  Посчитали, что оно пришло либо от Коли, либо от дяди Феди - младшего маминого брата, также находившегося в годы войны на фронте. Не распечатывая, положили его на стол и ждали маму, которая задерживалась с работы. Быстро темнело. Мы с сестрой Валей оставаясь дома, боялись темноты. У нас была собака Разбой (брат однажды принес заблудившегося щенка), с которой нам было спокойнее. Усевшись на пороге, уснули и были очень рады, когда мама пришла домой. Отдали ей письмо. Развернув его, мама сказала: "Не знаю, от кого письмо, а голова-то отца..." Из письма выпала маленькая фотография папы. Он писал, что жив, находится в окружении, о чем сообщит позже.

   Нас с сестрой как ветром сдуло, мы мигом побежали сообщить родным, а по пути и всем, кто встречался, что папа прислал письмо. В нашем доме собралось много народу, все радовались за нас, но никто не мог сказать ничего вразумительного по поводу папиных слов "в окружении".

Больше вестей от отца не было. Время шло, село жило своей жизнью, всем было очень тяжело. На трудодни колхозникам почти ничего не выдавали.

   В конце марта 1947 года начинался обычный день. Мама ночью почти не спала - мы ждали теленка от Ночки. Утром мама занесла его, только родившегося в дом. Нас, радостных от этого подарка Ночки, усадила за стол, вынула из печки чугунок с картошкой и велела ее чистить и резать на дольки. Вымыла руки, вышла на улицу, чтобы вынести наполненное помоями ведро. Но тут же вернулась, быстро поставила его на место и произнесла: "Кажется, дети, отец ваш вернулся..." Снова выскочила на улицу. Мы с Валей замерли в ожидании.

   Они зашли в дом, папа поднял нас  поочередно на руки, поцеловал, подарил один на двоих маленький резиновый мяч, с которым мы потом долго не расставались - всей ребятней играли в лапту.

   Скоро наш дом до отказа был наполнен людьми. Папа, то ли от радости, то ли от пережитого плакал и рассказывал обо всем произошедшим с ним в эти годы.

 ЭТО БЫЛО ПОД РЖЕВОМ

    В 1942 году под Ржевом шли ожесточенные бои. Многие наши бойцы там сложили свои головы. Был приказ - биться насмерть. Папа с отмороженными ногами и сквозным ранением правой руки в бессознательном состоянии лежал в куче трупов. Когда очнулся, услышал чужую речь. Так он оказался в плену. Врач-немец осмотрел отца, оказал помощь. Его не убили возможно потому, что был молод и, подлечившись, вполне мог сгодиться для работы. А рабочая сила фашистам была ох как нужна.

   Отца погрузили в вагон, в котором находились четыре лошади и немец. Состав шел на Запад. В числе других отца отправили в неволю - в Западной Германии работал у какого-то хозяина до тех пор, пока не пришли туда американцы.

   Всех освобожденных, а их оказалось много, союзнические войска поместили в лагерь для перемещенных лиц. Им очень не хотелось, чтобы наши соотечественники возвращались домой. Задабривали консервами, запугивали, что на родине их расстреляют. Скорее всего, хотели использовать в своих целях.

   Среди военнопленных нашлись активисты, составившие письмо для советского консульства. Под ним подписались многие из этого лагеря. Но как его передать? Ценой своей жизни это сделал один из солдат в Мюнхене. Он передал его советским представителям, которые занимались освобождением наших пленных.

   Имена подписавших письмо стали известны в лагере, до приезда наших представителей с ними расправились, предав смерти.

   Когда приехали представители нашего государства, началось освобождение плененных солдат. Сотрудники спецорганов  изучали: кто и как оказался в плену, на кого работал. Всех, кого посчитали врагами и предателями, отправили в наши сибирские лагеря для отбывания наказания. Отец наш был реабилитирован. Он долго не мог забыть пережитого в неволе, у него не получалось рассказывать об этом без слез.

 ТАКОЕ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ

    Война отняла у нас детство, а у наших матерей - навсегда радость. Мне, жившей в годы войны в центральной области страны, которая ни разу не попадала под бомбежку и никогда не видела ни одного фашиста, долго снился один и тот же сон. Летящий вражеский самолет, вот он садится в центре нашего села, из него вылезают фашисты,  бегут за мной, а я прячусь в сараях... Какое надо было пережить потрясение, чтобы страх отложился в сознании на долгие годы!

   Будучи взрослой, в 1974 году побывала в Польше, где своими глазами увидела следы зверств фашистов в Освенциме: детские ботиночки, платьица, игрушки, сумочки, косы и многое другое погибших в этом концлагере детишек. Мы видели казармы с разными надписями, сделанными кровью узниками лагеря, изделия из человеческих волос и сумочки из кожи заключенных. Печи и транспортеры крематориев. А сколько зверств творили  фашисты во время оккупации на нашей территории. Разве это можно забыть?

   Наши дети и внуки выросли в других условиях, не зная войны. Обращаясь к ним и всем выжившим, хочу сказать: "Дорогие мои! Помните, что нет ничего ужаснее войны! Учитесь, трудитесь, будьте счастливы, любите свою Родину!"