Край Воронежский.2002.Л.Ю. Гончарова.ИСКУССТВО ЗВЕРИНОГО СТИЛЯ В ЛЕСОСТЕПНОМ ПОДОНЬЕ - ...

ИСКУССТВО ЗВЕРИНОГО СТИЛЯ В ЛЕСОСТЕПНОМ ПОДОНЬЕ -

КУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН СКИФСКОЙ ЭПОХИ

Что скрыто за понятием «звериный стиль скифского времени»? В научной литературе так принято называть произведения искусства народов, населявших обширные просторы евразийских степей в VII -начале III вв. до н.э. Многочисленные кочевые племена, объединенные одинаковым типом хозяйства и соответствующим обликом культуры, занимали в этот период всю степь и лесостепь Восточной Европы, Предкавказье, Южное Приуралье, Приаралье, некоторые районы Памира, Тянь-Шаня, Саяно-Алтая и ряд других областей Южной Сибири. Эту огромную общность, названную по имени наиболее известного из входивших в нее народов «скифо-сибирским миром» [1], характеризуют разнообразные специфические признаки, одним из которых и является особое искусство звериного стиля. Термин «звериный» понятен: в этом искусстве господствующее место занимали изображения животных. Но почему именно «стиль»? Применимо ли подобное определение, подразумевающее не только общность образной системы какого-либо художественного направления, но и единство изобразительных методов, творческих приемов и, самое главное, идейного содержания [2], к искусству древних кочевников евразийских степей? Да, применимо. Звериный стиль скифского времени - это не просто художественное воспроизведение окружающего животного мира, свойственное многим народам и многим эпохам. Это вполне стройная система, в которой изображались только определенные звери (хищники, копытные, птицы и фантастические существа - грифоны), только определенным способом (в канонических позах, с увеличенными глазами, ушами, когтями, клювами), воплощая определенные идеи, мировоззренческие представления, ценностные ориентации древних людей [3].

Скифское искусство звериного стиля, единое в основных принципах своей изобразительной системы, обладало в каждом отдельном регионе своего существования заметным локальным своеобразием. Одним из таких регионов является и лесостепное Подонье. Вплоть до начала XX века скифские памятники на данной территории были практически неизвестны, и вопрос о существовании здесь скифской культуры даже не ставился. Лишь раскопки Мастюгинского курганного могильника под руководством А. А. Спицына и Н. Е. Макаренко в 1905 - 1906 и 1908 гг. и работы Воронежской ученой архивной комиссии во главе с С. Е. Зверевым, А. И. Мартиновичем, В. Д. Языковым и А. Л. Дольским (при участии С. Н. Замятина) на могильнике. Частые курганы в 1910 -1915 гг. позволили российским ученым обосновать факт присутствия скифского населения в V - начале III вв. до н.э. на территории нынешнего Воронежского края [4]. Наряду с характерными элементами материальной культуры скифов - оружием и предметами конской упряжи - были обнаружены оригинальные произведения звериного стиля, составившие вместе с двумя вышеназванными компонентами знаменитую «скифскую триаду». Однако и тогда, в начале века, и много лет спустя памятники звериного стиля рассматривались учеными лишь в качестве некой немногочисленной совокупности предметов с общими признаками и свойствами [5]. Ни о каком осмыслении искусства лесостепного Подонья как целостного культурного феномена речи не велось.

Основной круг произведений местного звериного стиля был введен в научный оборот только после 1954 г., когда свою работу начала Воронежская лесостепная скифская экспедиция под руководством II. Д. Либерова и А. И. Пузиковой, занимавшаяся широкомасштабными исследованиями памятников скифского времени в лесостепном Подонье с небольшими перерывами до начала 70-х гг. В 1954-1957 гг. в значительной степени были завершены раскопки Частых курганов, в 1958-1962 гг. - Мастюгинского могильника, в 1959 г. началось изучение могильника у с. Русская Тростянка в Острогожском районе, в 1961 г. -могильника у с. Дуровка (Вербное) Белгородской области, а также ряда городищ скифской эпохи. В 90-х годах раскопки курганного могильника у с. Терновое и Колбино на стыке Острогожского и Репьевского районов осуществлялись Потуданской археологической экспедицией ИА РАН под руководством В.И. Гуляева. В 1995 - 1999 гг. скифо-сарматский отряд экспедиции Воронежского госуниверситета, возглавляемый А. П. Медведевым, исследовал самый северный из известных сейчас могильников скифского времени на Дону - Староживотинный в Рамонском районе. В результате интенсивной деятельности экспедиций была сформирована богатая источниковая база, созданы объективные предпосылки для детального изучения того уникального культурного новообразования, которым является искусство звериного стиля в лесостепном Подонье.

Здесь необходимо заметить, что скифское искусство в целом, несмотря на то, что оно активно исследуется на, протяжении почти всего нынешнего столетия и особенно последних десятилетий, до сих пор является, пожалуй, самой сложной и спорной стороной скифской проблемы. Вопросов больше, чем ответов, вопросов самых различных, от глобальных: о его происхождении, семантике, - до мелких деталей: какое, конкретно животное изображено в том или ином случае. Звериный стиль лесостепного Подонья не является в этом смысле исключением.

Оригинальные черты местного звериного стиля давно привлекли внимание исследователей. П. Д. Либеров еще в 1965 г. охарактеризовал его локальное своеобразие как господство изображений, отражавших лесостепную фауну (медведь, кабан, волк, лось, лошадь, баран, собака, заяц), а также сочетание значительной примеси чужеземных заимствований (из Передней Азии и Античного мира) и глубоких местных корней зооморфного искусства. В качестве последних ученый предлагал рассматривать длительный опыт и высокую технику резьбы по дереву и кости у населения лесостепного Подонья эпохи бронзы. По представлению П. Д. Либерова, на протяжении всего скифского периода в данном регионе шел процесс ассимиляции, взаимного проникновения и обогащения двух художественных традиций: устойчивой местной и чуждой скифской. Результатом этого процесса стало сложение своеобразного локального варианта звериного стиля, соответствовавшего уровню общественных и социальных отношений и отражавшего идеологию нарождавшейся господствующей аристократической верхушки [6].

Мысль о локальном своеобразии среднедонского звериного стиля в 70-е гг. была поддержана А. И. Шкурко. Ученым отмечены различия в характере памятников звериного стиля в лесостепном Подонье в V и IV - III вв. до н.э. и ряд специфических особенностей местного художественного метода: сочетание живого и непосредственного восприятия облика зверя с натуралистическим примитивизмом и схематизацией его передачи, аморфная плоскостная моделировка тел животных, отсутствие изящных контуров, орнаментально-графическая трактовка деталей, потеря животными грозного устрашающего вида и превращение их в миролюбивых, «наивных и беспомощных». Расцвет средне-донского звериного стиля в IV - III вв до н.э. на фоне распада традиционных образов и преобладания декоративно-орнаментальных схем в прочих районах Степи и Лесостепи А. И. Шкурко объясняет меньшей степенью «аристократизации» верхушечных слоев местного общества, сохранением идеологических и эстетических идеалов воинственного всадничества, отражением которых и являлось зооморфное искусство. Высказывается предположение, что территория Среднего Дона не вошла политически в Скифское царство, что способствовало самостоятельности и активности локальной художественной традиции. Своеобразный облик местного искусства определил также широкие культурные и этнические связи с финно-угорским и савроматским миром [7].

Целый ряд выводов этих ученых не потерял своего значения и сегодня, однако, стоит отметить, что их работы были написаны вот уже более четверти века тому назад. За это время археологическая наука прошла большой путь в своем развитии, был накоплен новый фактический материал, уточнена хронология, выработаны качественно иные теоретические подходы к изучению проблемы звериного стиля. Все это открыло новые возможности для анализа среднедонской художественной традиции скифского времени.

Итак, что же представляет из себя искусство звериного стиля в лесостепном Подонье с позиций современных исследований? Каковы основные тенденции и закономерности его развития как целостного культурного феномена?

Ни у кого из исследователей в наши дни не вызывает сомнений, что искусство скифской эпохи является уникальным, неповторимым явлением, не имеющим прямых аналогий в предшествующих эпохах. Гипотеза П. Д. Либерова о тесной связи среднедонского звериного стиля с более ранними, не дошедшими до нас образцами местной зооморфной пластики - резьбы по дереву и кости - не нашла дальнейшего подтверждения в конкретном археологическом материале. Изобразительное творчество местного населения эпохи поздней бронзы (конец II -начало I тыс. до н.э.) обладало совершенно иным составом образов и художественно-стилистическими особенностями,  и любые попытки установить факт преемственного развития искусства в данном регионе оказываются несостоятельными. Более того, между известными на территории лесостепного Подонья археологическими культурами эпохи бронзы и ранними памятниками скифского периода существует значительный хронологический разрыв [8]. Первые произведения звериного стиля появляются в лесостепном Подонье в VI - V вв. до н.э. и уже заключают в себе все свойственные этому виду искусства признаки. Логично было предположить, что истоки местного звериного стиля следует искать за пределами данного региона. Где же?

В археологической науке давно признан факт наличия в скифскую эпоху тесных культурно-этнических контактов населения лесостепного Подонья и Поднепровья. В настоящее время скифоидные памятники лесостепного Днепро-Донского междуречья рассматриваются как принадлежащие одной историко-этнографической или историко-культурной общности [9]. Днепровское Левобережье при этом выступает в качестве исходного региона формирования этнокультурного комплекса, элементы которого были в VI-V вв. до н.э. принесены в Подонье в процессе расселения скифоидных земледельческо-скотоводческих племен [10]. Производный характер наиболее ранних изображений звериного стиля из курганов Среднего Дона от аналогов из днепровского Лесостепного Левобережья в свое время удалось убедительно доказать А. И. Шкурко [11]. На первом этапе развития среднедонского звериного стиля, вплоть до IV в. до н.э., в основном преобладал принцип репродукции - воспроизведения лесостепных образцов (уздечных блях в виде львиной головы (рис. 1, 1, 2), свернувшегося в кольцо хищника (рис. 1, 5, 6), лося и его отдельных голов (рис. I, 3, 4, 7-10), головы и копыта лошади на псалиях (рис. 1, 11, 12) и др.). Многие из местных изображений, по сравнению с их днепровскими аналогами, выглядят более грубыми, лишенными отдельных деталей. Подобный феномен -упрощение исходных черт, слабое или неправильное акцентирование признаков - исследователи традиционно объясняют либо эффектом многократного копирования, полностью искажавшего изначальный облик изображений [12], либо недостаточной осознанностью оригинала заимствующей стороной [13].

В IV в. до н.э. ситуация в искусстве лесостепного Подонья резко меняется. Практически ни один из ранних образов не получил здесь дальнейшего развития. Местная художественная традиция начинает свободнее оперировать различными образами и приемами их стилизации, заимствованные изображения подвергаются значительному творческому переосмыслению, наконец, создается ряд совершенно оригинальных сюжетов. Причины столь резкого, «взрывного» изменения характера среднедонского искусства в начале IV в. до н.э. остаются во многом еще недостаточно ясными. Тем не менее, рискнем предположить, что свою определяющую роль здесь сыграло усиление контактов населения лесостепного Подонья со своими восточными и северо-восточными соседями, жителями Прикамья (ананьинская культура), Поволжья и особенно Южного Приуралья («савроматы»). Именно из восточных регионов проникает на Средний Дон характерный образ волка с оскаленной пастью (рис. 2, 1, 2), медведя с опущенной мордой и когтистыми лапами (рис. 2, 3, 4), головы кабана (рис. 2, 5, 6) и «фантастического хищника» (рис. 2, 7, 8). Но главная заслуга савроматской и ананьинской изобразительных традиций заключается далее не столько в обогащении репертуара образов среднедонского искусства, сколько в формировании качественно нового подхода к звериному стилю. Искусство восточных регионов, само обладавшее высокой степенью творческой активности (именно здесь произошло переоформление исходного скифо-сибирского образа кошачьего хищника в волчьего и медвежьего), словно бы заразило среднедонскую художественную традицию своей «творческой жилкой», показало, что в зверином стиле можно не просто копировать чужие оригиналы, а переделывать, перерабатывать образы, если они непонятны и чужды сознанию, изменять зологический вид животного, его позу, использовать новые приемы стилизации и т.п. До этого среднедонские мастера знали фактически одни только скифские лесостепные образцы, а теперь перед ними предстало иное явление, иной подход к воплощению звериных образов, что сыграло роль своего рода «озарения». Так, в начале IV в. до н.э. в искусстве звериного стиля лесостепного Подонья сложились благоприятные условия для развития собственно местной традиции. С одной стороны, за предшествующее время уже были наработаны основные принципы изображения животного в зверином стиле, а с другой -лучшее знакомство с оригинальным искусством савроматов и ананьинцев показало, как можно с помощью тех же принципов, по-новому их комбинируя, выражать свои, более близкие и знакомые понятия. С тех пор заимствованные образы больше практически ни разу не воспроизводились в местном искусстве без определенной переработки. 

Безусловно, среднедонское искусство IV - начала III вв. до н.э. не развивалось обособленно. В этот период оно по-прежнему было подвержено внешним культурным воздействиям, причем теперь это были воздействия, идущие сразу из нескольких различных регионов. Во-первых, были сохранены теснейшие связи с собственно Скифией. В местном зверином стиле продолжали бытовать сюжеты степного (в большей степени) и лесостепного скифского происхождения, а также предметы, опосредованно связывающие Средний Дон даже с искусством отдаленной Фракии [14]. Подтверждением активных культурных контактов с южными и юго-западными регионами служат изображения грифонов (рис. 2,9, 10) и кошачьих хищников (рис. 2, 11, 12) на золотых нашивных бляшках, найденных на Среднем Дону в значительном количестве. Мода на золотые украшения в подобном стиле была весьма распространена в Скифии в IV в. до н.э.

Во-вторых, в IV - начале III вв. до н.э. в лесостепном Подонье прослеживается сильное культурное влияние прикубанского искусства, связанного, в свою очередь, с художественными традициями ахеменидского Ирана. Сложные, с большим количеством декоративных деталей иконографические схемы звериного стиля Прикубанья воспроизводились на Среднем Дону в виде, более приближенном к реальному облику животного. Направление художественного влияния со всей определенностью позволяют установить специфические стилистические приемы, в частности манера оформления пасти двух среднедонских «лошадиных головок» [15] (рис. 2, 14, 16) и их прикубанских прототипов [16] (рис. 2, 13, 15). Лотосовидные и S-образные пасти животных -характерная черта иранского искусства. Очевидно, вначале она должна была проявиться в регионе, сильнее подверженном ориентализации, а именно - в Прикубанье. Наконец, важное значение имели уже отмеченные выше контакты среднедонского звериного стиля и зооморфного искусства Прикамья, Поволжья и Приуралья.

В свете всего вышеизложенного встает вопрос: правомерно ли говорить о зверином стиле лесостепного Подонья как о целостном явлении, особом локальном варианте скифского искусства, если столь многие его элементы находят себе параллели на весьма обширной территории. Наш ответ - да. Дело в том, что подавляющее большинство образов звериного стиля лесостепного Подонья IV - начала III вв. до н.э., даже таких, для которых мы вполне можем определить их исходные инокультурные прототипы, является не просто заимствованием, и даже не сплавом элементов различного происхождения, в чем исследователи часто видят специфику искусства того или иного региона [17]. Местное искусство на данном этапе дает нам замечательный пример творческого подхода к созданию зооморфных образов, причем в этом подходе просматривается одна любопытная тенденция, явно отражающая установку именно местной художественной школы, и эту тенденцию можно определить как «восстановление» черт реально существующих животных в образах, ничего общего с реальным живым миром не имеющих [18]. Целый ряд изображений среднедонского звериного стиля, действительно, передает образы местной фауны. Однако эти изображения являются, на наш взгляд, не первичным творчеством местного мастера, создававшего новые произведения, используя природные оригиналы, «живо и непосредственно» воспринимая облики животных, а вторичной реконструкцией из иноземных образов, преимущественно различных фантастических существ. Нереальные, непонятные, фантастические черты исходных прототипов не просто деградировали или воспроизведены в среднедонских образах нечетко или упрощенно. Нет, они целенаправлено сняты, удалены и заменены чертами более близких и знакомых животных, в результате чего прикубанский грифон лишился рогов и хищной лапы и превратился в местного «коня» (рис. 2, 13-16), скифо-фракийский гиппокамп - морской конек с веерными плавниками - также в «коня» (рис. 2, 19, 20), скифский фантастический рогатый зверь - в «барана», а скорее опять же в «коня» (рис. 2, 17, 18), степной грифон, лишенный острого клюва, - в «зайца» (рис. 2, 21-23). Не являются ли эти и подобные трансформации отражением определенной закономерности в передаче среднедонской художественной традицией заимствованных образов? А именно: местные мастера вполне осознанно перерабатывали чужеродные изображения, не отказываясь от общей схемы, не создавая радикально новый образ, они лишь чуть-чуть подправляли старый, но этого было достаточно, чтобы совершенно изменить картину. В изображении теперь можно было легко узнать знакомое животное.

Указанная закономерность представляется нам определяющей в процессе взаимодействия среднедонского искусства IV - начала III вв. до н.э. с иными художественными традициями и несомненно свидетельствует о существовании самобытной местной «школы» звериного стиля. В этот период здесь также были созданы свои уникальные образы, разработаны оригинальные композиционные решения и стилистические приемы. В целом, искусство лесостепного Подонья IV - начала III вв. до н.э. предстает перед нами как активная творческая сила, имеющая свою логику развития, во многом отличную от присущей иным локальным вариантам скифского звериного стиля тенденции к нарастанию декоративности, орнаментализма и схематизма изображений.

Однако исследование внешних проявлений оригинального искусства звериного стиля в лесостепном Подонье является лишь одной стороной проблемы. Есть и другая, более сложная, - изучение его внутреннего содержания, интерпретация, объяснение причин его локального своеобразия. И здесь невозможно обойтись без анализа, тех исторических процессов, на фоне которых развивалось местное искусство, а также без исследования его семантики, того, что было положено местным населением в его основу, каким смыслом наделялись те или иные образы в сознании людей, как трансформация облика животного отражала идеологические представления народа.

Вопрос о мировоззренческих основах скифского звериного стиля является на данный момент одним из самых острых и дискуссионных. Однозначного решения не найдено, различные точки зрения существуют лишь в качестве гипотез и предположений. Ряд исследователей усматривают в образах зверей пережитки древних тотемистических представлений о родстве между группами людей и определенными видами животных [19]. Другие полагают, что звериный стиль напрямую связан с религиозными представлениями индоиранцев и является отображением понятий о зооморфных перевоплощениях героизированных предков и богов [20]. Третьи больше внимания уделяют его магическому характеру, считая, что изображения сильных, быстрых и чутких животных идеально отражали стремление скифа-кочевника, всадника, воина быстро настичь и смертельно поразить врага, быть всегда настороже, готовым к опасной схватке. Помещенные на различных предметах вооружения и конской упряжи, эти изображения способствовали перенесению на всадника и коня присущих животным качеств и свойств. Выступали они и в роли амулетов-оберегов, обещавших их обладателям покровительство божеств и связанных с ними спутников-животных [21]. Развитие процессов классобразования и разрушение традиционных идеалов скифского кочевнического общества привело к потере звериным стилем своих изначальных функций. На первый план стали выходить соображения социального престижа, что обусловило все больший парадный блеск, декоративную «красивость» зооморфных изображений и, как следствие, распад исходных образов и превращение их в орнаментальные схемы [22].

В последнее время все больше сторонников приобретает подход к рассмотрению изобразительных памятников древности как знаковых систем, своеобразных текстов, элементы которых создавались в качестве носителей определенной информации. Звериный стиль предстает в этом свете своего рода зооморфным кодом, который воплощал космогоническую концепцию индоиранских кочевников о разделении Вселенной на три зоны мироздания, где каждая из зон - верхний небесный мир, средний земной и нижний подземный - была связана с определенными животными [23]. Существует, наконец, концепция, согласно которой образы зверей в скифском искусстве, их характерные неестественные позы, оскаленные пасти, вытянутые шеи являются изображениями охотничьих трофеев групп молодых конных воинов. Пойманным во время облавных охот и связанным животным ничего не оставалось, кроме как сжиматься в испуге или скалить зубы в бессильной агрессии. Их своеобразные «портреты» украшали различные предметы и служили эмблемами принадлежности их обладателей к указанной социальной группе [24].

Таким образом, вот уже несколько поколений ученых «ломают копья» в спорах об идейно-художественной сущности звериного стиля, создают различные системы доказательств, выстраивают хитросплетения аргументов. Проблема же по-прежнему остается открытой. И это не удивительно - настолько сложен и неоднозначен феномен скифского искусства звериного стиля. Не вызывает сомнения сейчас лишь то, что он теснейшим образом был связан с эстетикой и идеологией ведущих слоев социально ранжированного общества кочевников-индо-иранцев. В лесостепном Подонье звериный стиль предстает как искусство социальной верхушки местного общества, оставившей курганные захоронения V - начала Ш вв. до н.э., и в этом аспекте противостоит глиняной зооморфной пластике, происходящей с территории ряда синхронных городищ [25]. Грубые глиняные статуэтки животных считаются связанными с различными земледельческими культами [26] и выступают в качестве отражения мировоззрения местного оседлого населения скифского времени. В целом же изучение исторического фона и смыслового содержания искусства звериного стиля лесостепного Подонья в скифскую эпоху вместе со всеобъемлющим анализом его внешней, стилистической стороны представляет собой обширное поле для дальнейших исследований.